ДѢЙСТВIЕ ВТОРОЕ
Театръ представляетъ людскую бѣлую избу. Посреди дверь; вправѣ: русская бѣленая печь съ трубою до потолка, съ широкимъ жерломъ, запечкою подпечкою, горнушками и казенкою, въ которую входъ окованъ желѣзною рѣшеткою; влѣвѣ: коникъ съ накладенными другъ на друга перинами, надъ коими между платьемъ виситъ на гвоздяхъ старая солдатская амуницiя: ружье, сумка и палашъ. Столъ, а на немъ двѣ въ подсвѣчникахъ горящiя свѣчи.
ЯВЛЕНIЕ I
ЛУКЕРЬЯ
(Одна.)
Смѣхъ съ ними и горе, — въ глазахъ явная трусость, а на словахъ чрезвычайная храбрость. Тотъ отпускаетъ палашъ, а тотъ приготовилъ фузею; бабушка отыскала древнiй портазанъ [7], и пожитки свои прибираетъ подалѣе; а безцѣнный мой женишокъ оправляетъ пистолеты. Пусть бы кто другой, а половину сердца моего я, право, не узнаю. Въ Петербургѣ совсѣмъ другой: одѣтъ пристойно, скроменъ, учтивъ, а здѣсь фуфырится себѣ не у мѣста, щеголяетъ, ломается невпопадъ предъ равными и грубитъ тѣмъ, которые его старѣе. Словомъ: въ странномъ своемъ нарядѣ мнѣ кажется онъ таковъ точно, какъ разноперый фазанъ на току. Что взглянешь, то и хочется помереть со смѣху; но потерпѣть! Чего любовь не дѣлаетъ? Ужъ не къ мелкотравчатымъ ли здѣшнимъ дворянамъ онъ поддѣлывается. Можетъ быть: гдѣ не достаетъ воспитанiя, такмъ обыкновенно чудаковъ много; или не приноравливается ли онъ къ дѣдушкѣ, который, правду сказать, и понынѣ еще бредитъ мѣщанскимъ жеманствомъ и наряды жалуетъ, а бабушки дворянскую спесь и вертопрашество; коли такъ, такъ хорошо: я и сама имъ подлаживаю. Но теперь не до того, а подумать надобно, какъ бы отдѣлаться отъ гостей назойливыхъ, непрошенныхъ, которые, какъ слышно, съ хозяевами не очень честно обращаются. (Стоитъ задумавшиcь.) А! пришло мнѣ въ голову: —
(Поетъ.)
АРIЯ
Впрямь нельзя ли ухитриться
И злодѣевъ истребить?
Дай блажною притвориться
И ихъ въ яму заманить.
Злато мудрыхъ ослѣпляетъ,
Красота всѣхъ въ сѣть ведетъ;
Богъ невиннымъ помогаетъ,
Силу слабымъ подаетъ.
Подлинно, въ правомъ дѣлѣ Богъ всегда помощникъ.
ЯВЛЕНIЕ II
ѣйкинъ, Фуфыркинъ и Сидоровна, изъ коихъ Старокопѣйкинъ въ бѣломъ ландмилицкомъ мундирѣ и въ красномъ камзолѣ, лосинныхъ штанахъ, въ парикѣ съ большою прусскою косою, перчаткахъ, ботфортахъ и шпорахъ съ предлиннымъ палашомъ; Фуфыркинъ, съ висящимъ на рукѣ на кожаномъ темлякѣ обнаженнымъ тесакомъ и съ парою пистолетъ, заткнутыхъ за патронташемъ, опоясаннымъ по кафтану; Сидоровна, съ большимъ подносомъ и штофомъ водки съ чарками, который ставитъ на столъ.
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
(Лукерьѣ.)
Что ты, моя милая кошурка, здѣсь помурныкиваешь? Знать, что про сонъ? — но теперь не до сна. — Видишь, въ какомъ мы парадѣ? Право, дешево не отдадимся.
ФУФЫРКИНЪ
Побарахтаемся. — Черепъ-другой какъ размозжу, так и нехотя носъ отворотятъ.
ЛУКЕРЬЯ
А ты, моя сердечная бабушка, знать, миролюбивая горлинка. Они съ оружiемъ, а ты съ дарами. Они для враговъ, а ты для прiятелей.
СИДОРОВНА
Не прощелычъ, дѣвушка: ты еще молода. Не холоднѣе отца твоего течетъ во мнѣ русская дворянская кровь; но надобно умѣть побѣждать не одной войной. Брось хлѣбъ и соль позади, — очутится впереди.
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
Трусу, Сидоровна, празднуешь! Политика политикой, а драться надобно. Привадь коршуновъ, такъ и черёвы растаскаютъ. — Да вотъ и Наумъ! что-то онъ намъ скажетъ?
ЯВЛЕНIЕ III
Тѣ же и Пивкинъ
СИДОРОВНА
Что воевода?
ПИВКИНЪ
Говоритъ: когда соберу команду, такъ буду.
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
А скоро ли это?
Не знаю.
ФУФЫРКИНЪ
Да есть ли какая команда? въ благоустроенныхъ губернiяхъ, которыя я проѣхалъ, штатныя роты всегда на лицо. Земскiй коммисаръ по первому слуху преслѣдуетъ злодѣевъ и не перестаетъ, покудова ихъ не переловитъ.
ПИВКИНЪ
Куды къ чорту! У насъ нѣсколько разсыльщиковъ, и тѣ растыканы по всему уѣзду, котораго и въ мѣсяцъ на борзомъ скакунѣ не оскачешь. Слышенъ гдѣ-то съ гарнизонщиной сыщикъ, да его и самого у семи чертей на куличкахъ не отыщешь. Пируетъ, да празднуетъ, вотъ тебѣ и все. Къ нему послали.
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
Плохо, плохо! — покудова сикурсъ не подоспѣетъ, могутъ наѣздники сорвать нашъ форпостъ.
ПИВКИНЪ
Ба! да вы въ боевомъ порядкѣ. Надѣть было и мнѣ свою заслуженную амуницiю. (Беретъ съ гвоздей и надѣваетъ.)
ФУФЫРКИНЪ
(Со смѣхомъ.)
Надѣвай, надѣвай, чигиринскiй рыцарь. Безъ тебя вѣдь дѣло-то не обойдется.
ПИВКИНЪ
Не скалозубь, молодой господинъ! Ты еще былъ въ конопляхъ, а я пули и ядра встрѣчалъ.
ФУФЫРКИНЪ
(Поднявъ носъ.)
Слушай, капралъ! ты позабываешь субординацiю.
СИДОРОВНА
ѣютъ сыскные, то что намъ дѣлать? О Господи! прости меня, грѣшницу; это, видно, не Рѣдькино время. То-то былъ кавалеръ! горькая рѣдька для воровъ и разбойниковъ. Бывало, что взглянешь, то и видишь: по Волгѣ внизъ плавутъ плоты съ висѣлицами да съ висѣльниками.
ФУФЫРКИНЪ
Какой ужасъ!
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
Однакожъ, Сидоровна, разбои-то тогда не уменьшались.
СИДОРОВНА
Хотя бы и нѣтъ! Но гдѣ грозно, тамъ честно. На нашихъ удальцовъ надобна крѣпкая узда. Громъ не ударитъ, — мужикъ не перекрестится.
ФУФЫРКИНЪ
Позвольте, сударыня: это не правда. Жестокостiю грубѣютъ сердца и портятся нравы, подобно нѣжнымъ растенiямъ въ то время, когда зловредныя вкругъ ихъ укореняются.
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
Но безъ казней-то не плохо ли?
ФУФЫРКИНЪ
Очень можно. Предварительное благоустройство и точное исполненiе законовъ есть твердое основанiе тишины и благоденствiя.
СИДОРОВНА
Чѣмъ, сударь, ты мнѣ это докажешь?
ФУФЫРКИНЪ
Нынѣшнимъ правленiемъ.
ЛУКЕРЬЯ
А особливо гдѣ начальники подаютъ въ томъ примѣры.
СИДОРОВНА
ѣры!
ФУФЫРКИНЪ
Такъ точно, нѣгдѣ написано:
«Пусть въ розовы законъ сафьяны
Переплетенъ въ судахъ градскихъ;
Но всѣ суть люди обезьяны,
И надобенъ примѣръ для нихъ» [8].
СИДОРОВНА
(Въ сторону.)
Ай да умница! на виршахъ объ обезьянахъ бредитъ! (Въ слухъ.) Конечно, сударь, вы обучались въ какой-нибудь гвардейской школѣ или гимназiи?
ФУФЫРКИНЪ
И читалъ кое-что.
ЛУКЕРЬЯ
Безъ сумнѣнiя, и Наказъ?
ФУФЫРКИНЪ
Бывъ сочинителемъ [9] уложенной комиссiи, я наизусть твердилъ эту божественную книгу.
СИДОРОВНА
— риѳмачъ и сочинитель законовъ — рѣдкая вещь! ха, ха, ха! мудрецъ батька мой, мудрецъ!
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
Не горячись, Сидоровна, не горячись. Знать, его милость былъ въ иншихъ земляхъ!
ФУФЫРКИНЪ
И въ Архипелагѣ.
ПИВКИНЪ
За тридевять земель въ тридесятомъ царствѣ.
СИДОРОВНА
Чужое видѣлъ, а своего ни зги.
ФУФЫРКИНЪ
(Старокопѣйкину.)
Что это, милостивый государь? афронтъ!
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
Не велемудрствуйте, не ссорьтеся, а лучше молитеся Богу, что половина ночи прошла, и у насъ еще тихо. (Къ Фуфыркину.) Не подосадуй, мой другъ: бабьи брязги ничего не значатъ.
ФУФЫРКИНЪ
Так, я давеча сказалъ, что это пустая тревога. Хотѣли кто-то постращать!
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
Бай-ко Богъ! (ѣ.)
СИДОРОВНА
(Поблѣднѣвши.)
Что это?
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
(Робѣя.)
Вотъ на! это разбойничiй ясакъ. (Ободрясь.) Не бойтесь.
ТРIО
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
Я имъ дешево не дамся:
Я рубилъ Башкиръ, Татаръ;
Зоть умру, а не поддамся,
Покажу воинскiй жаръ.
ФУФЫРКИНЪ
Нѣтъ! ты, дѣдушка, не чванься:
Ужъ погасъ въ крови твой жаръ;
На меня ты полагайся,
Я имъ дамъ, — я ударъ.
ПИВКИНЪ
(.)
Я съ штыкомъ средь ихъ раздамся,
И задамъ пальбой имъ паръ;
Чортъ противъ меня упрямься,
Марширую: раръ, раръ, раръ!
(Маршируетъ.)
(Всѣ вдругъ.)
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
Я явлю свой жаръ.
ФУФЫРКИНЪ
Я имъ дамъ ударъ.
ПИВКИНЪ
Маршъ! маршъ! раръ, раръ, раръ!СИДОРОВНА
(Ходя за Старокопѣйкинымъ.)
Не вдавайся, другъ мой, въ опасность, или жизнь твоя тебѣ наскучила, что меня въ такихъ лѣтахъ хочешь оставить вдовою? Храбрость твоя довольно извѣстна. Побереги себя.
ЛУКЕРЬЯ
Прежде времени, бабушка, безпокоитесь. Можетъ быть, свистъ этотъ былъ пустой, отъ проѣзжихъ.
ХОРЪ
СИДОРОВНА
Нѣтъ, нѣтъ! лучше намъ уйтить.
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
ѣтъ, нѣтъ! лучше кровь пролить.
ФУФЫРКИНЪ
Нѣтъ! умреть иль побѣдить!
ПИВКИНЪ
Нѣтъ! палить, колоть, рубить.
ЛУКЕРЬЯ
Нѣтъ! тише, тише, — тить, тить!
(Слышенъ свистъ болѣе прежняго.)
Слышите ли? — пуще прежняго свищутъ.
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
(Въ крайнемъ безпокойствѣ.)
Вотъ тебѣ шутки! Зло всегда скорѣе сбывается.
СИДОРОВНА
(Также въ робости.)
Что намъ дѣлать, окаяннымъ?
ФУФЫРКИНЪ
Обороняться.
ПИВКИНЪ
Дя хоть бы за палисадникомъ.
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
ПИВКИНЪ
И дадимъ оттуда залпъ. (Идутъ и кладутъ въ подпечку ружья и палаши; а сами залѣзаютъ: Старокопѣйкинъ въ печь, а Пивкинъ въ трубу.)
СИДОРОВНА
Охъ, Лушенька! меня нѣкая скорбь изняла; пойду, отдохну. Поднеси проклятымъ гостямъ эту хлѣбъ-соль безъ меня; ты помоложе, они лучше отъ тебя примутъ. (Прячется за печь, и тамъ надѣваетъ на себя премножество шубъ и всякаго платья.)
ЯВЛЕНIЕ IV
Фуфыркинъ и Лукерья
ФУФЫРКИНЪ
Итакъ мы съ тобою, Лукерья Ивановна, остались одни. Не подосадуй на меня, милый мой другъ, что я для тебя, въ угождение дѣдушки твоего и бабушки, проказничаю и въ такомъ шутовскомъ нарядѣ. Вѣдь ты знаешь, что одинъ любитъ помѣщаниться, а другая подворяниться, и оба между тѣмъ и чванны и трусы; а я умру близъ ногъ твоихъ.
АРИЯ
(Поютъ порознь, каждый по очереди.)
ЛУКЕРЬЯ
Страдаешь ты напастью злою,
Я муки чувствую твои;
И знай, что я моей душою
Въ твоемъ живу вся бытiи.
ФУФЫРКИНЪ
Когда твой духъ по мнѣ томится
Взаимною любви тоской, —
ѣрь, что всякiй вздохъ стремится
И мой существовать съ тобой.
ЛУКЕРЬЯ
Взгляни на двѣ свѣчи возжженны:
Онѣ хоть порознь и горятъ;
Но если будутъ совмѣщенны,
Сугубымъ пламемъ возблестятъ.
ФУФЫРКИНЪ
О, сколько былъ бы я блаженнымъ,
Чтобъ совокупно намъ горѣть,
Хоть послѣ рокомъ раздраженнымъ
Пришло бъ и умереть!
ЛУКЕРЬЯ
Умереть не долго: — для рѣшительнаго человѣка смерть только шагъ, — порогъ изъ свѣта въ другой; но природа и благоразумiе налагаютъ на насъ долгъ пещись о продолженiи жизни нашей и благоденствiя.
ФУФЫРКИНЪ
Какъ же?
ЛУКЕРЬЯ
Не робѣть.
ФУФЫРКИНЪ
Ты видишь, я не робѣю; но мы слабы обороняться противъ многочисленныхъ дерзкихъ сопостатовъ.
Прошу тебя, мой любезный, и заклинаю самою страстiю твоею не любопытствовать, а исполнить слѣпо, что я тебѣ только скажу.
ФУФЫРКИНЪ
Что такое? душа моя, повелѣвай! нѣтъ для тебя невозможнаго.
ЛУКЕРЬЯ
Даешь мнѣ вѣрное слово и утверждаешь его твоею клятвою?
ФУФЫРКИНЪ
(Цѣлуя руку.)
Запечатлѣваю сею пламенною искрою сердца моего все исполнить, что прикажешь, хотя бы жизни мнѣ то стоило.
ЛУКЕРЬЯ
(Указывая на коникъ и на творило.)
Спрячься въ этотъ коникъ, и затвори тихонько это творило, когда въ подпольѣ услышишь голосъ мой.
ФУФЫРКИНЪ
Какъ! ты дерзаешь на такую опасность и отдаешь сама себя въ руки губителей?
ЛУКЕРЬЯ
Не заботься обо мнѣ.
ФУФЫРКИНЪ
(Бросается на колѣни.)
Умилосердись! (Вынимаетъ пистолетъ и отдаетъ ейСлышенъ свистъ въ третiй разъ.)
ЛУКЕРЬЯ
Вотъ уже послѣднiй разъ подаютъ злодѣи свой знакъ.
ДУЭТЪ
(Тихо.)
ЛУКЕРЬЯ
(Показывая на коникъ.)
Поскорѣй тутъ схоронися,
Не противься мнѣ, мой другъ.
ФУФЫРКИНЪ
О себѣ ты попекися,
Прыгнемъ подъ полъ оба вдругъ.
(Указывая на подполье.)
ЛУКЕРЬЯ
Нѣтъ, скорѣй ты тутъ ложися,
И перинъ заройся въ пухъ.
ФУФЫРКИНЪ
Если такъ, то хоть простися.
Умираю, ахъ! ухъ! ухъ!
(Опускается въ коникъ, а Лукерья заметываетъ его перинами и закрываетъ доскою; между тѣмъ слышенъ голосъ разбойниковъ за дверью.)
Отпирай! (.)
ЯВЛЕНIЕ V
Лукерья, Желѣзнякъ, Черняй и прочiе разбойники съ турками [10], копьями и ножами
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
Рады ли хозяева гостямъ?
ЛУКЕРЬЯ
(Притворяясь дурою.)
Добро пожаловать.
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
(Оглядывая ее съ ногъ до головы.)
Ба! хоть бы куда куница!
ЧЕРНЯЙ
На ловца и звѣрь бѣжитъ.
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
Но что ты, красавица, такъ принахохлилась?
ЛУКЕРЬЯ
Боюсь.
ЧЕРНЯЙ
Чего жъ ты боишься?
Видишь, вы какiе озорные, страшные и съ такими большими ножами!
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
Мы люди добрые.
ЧЕРНЯЙ
Женихи: свататься за тебя прiѣхали.
ЛУКЕРЬЯ
(Съ радостiю.)
А! вы люди добрые? не воры? женихи? свататься прiѣхали? Ахъ, какъ я рада! (Прыгаетъ.) очень рада! Давно мнѣ жениховъ-то хотѣлось; бабушка всякому навязывала, да не брали; а вы такiе молодцы пригожiе. Садитесь, покушайте хлѣба и соли. (Желѣзнякъ и Черняй садятся, а прочiе, ставъ въ кружокъ, поютъ пѣсни.)
ХОРЪ
(Плясовой съ ложками.)
Дай зелена вина,
Дѣвка красна, пива пьянаго,
И напой насъ сама
Изъ устъ твоихъ меду алаго;
Ну, дай, подавай,
Съ Дону най, най, най!
(Лукерья пляшетъ съ однимъ изъ разбойниковъ.)
ѢЗНЯКЪ
Ай да, хозяйка! самая ухорская.
ЧЕРНЯЙ
Весельчакъ!
(Хоръ продолжаетъ.)
Распахнись, развернись!
Мы пришли къ тебѣ попраздничать.
Красотой подѣлись,
И дай душѣ пображничать.
Ну дай, подавай,
Съ Дону най, най, най!
ЛУКЕРЬЯ
Пожалуй, сколько хотите, — вино самое крѣпкое, хорошее; дѣдушка недавно въ него сулемы подмѣшалъ.
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
(Отдвигая подносъ.)
Ну, къ чорту!
ЧЕРНЯЙ
Дай хоть пива.
ЛУКЕРЬЯ
Тотчасъ, цѣлую ендову вамъ принесу; къ великому дню у насъ варили много, да никто не пьетъ.
ѢЗНЯКЪ
Для чего жъ?
ЛУКЕРЬЯ
Гадина въ бочку попала.
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
(Сморщась.)
Тпфру!
ЧЕРНЯЙ
Не надо. (Встаютъ оба.)
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
Поцѣлуй же.
ЛУКЕРЬЯ
А ночуешь ли у меня?
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
Неужто! (Въ сторону.) Не дурочка ли она?
ЧЕРНЯЙ
Есть у тебя отецъ и мать?
(Подгорюнясь.)
Я безъ отца, безъ матери, безъ роду, безъ племени, сирота горемычная.
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
Кто же у тебя есть? неужели ты здѣсь одна?
ЧЕРНЯЙ
Я давеча видѣлъ кое-кого здѣсь. Гдѣ они?
ЛУКЕРЬЯ
Бабушку и дѣдушку. Они всѣ тамъ въ свѣтлицѣ повалкой храпятъ (Мигаетъ и указываетъ на печь.)
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
(Черняю тихо.)
Чай, примѣчай, куды чайки летятъ. — Знать, мы ей прилюбились. (Вслухъ.) Обыщи. (Лукерьѣ.) Такъ ты думаешь, красная дѣвица, что мы воры?
ЛУКЕРЬЯ
Провалъ васъ возьми! какъ же не воры? что прiѣхали, то и украли сердце. Оно тутъ, (Указывая на грудьѣпко заперто было.
ЧЕРНЯЙ
(Осмотрѣвъ въ печи и трубѣ.)
Ба! что за дьявольщина! тутъ голова, а тутъ ноги; нѣтъ ли тамъ еще и брюха? (Заглядываетъ въ печку.) въ самомъ дѣлѣ, такъ и есть, претолстая утроба, цѣлая сѣнная копна! Вылѣзайте, вылѣзайте, сурки, изъ своихъ норъ. Такъ-то вы насъ угощаете?
ЛУКЕРЬЯ
(Тихо разбойникамъ.)
Ништо. Они такiе скупые.
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
Подавай ихъ скорѣе сюды. Мы ихъ повыпотрошимъ.
ЧЕРНЯЙ
(Вытаскиваетъ Старокопѣйкина за голову, Пивкина за ноги, а Сидоровну за воротъ.)
Ну, ну, поднимайте ноги, старыя крысы; а не то, я вамъ придамъ рыси. (Старокопѣйкинъ, Сидоровна и Пивкинъ упадаютъ въ ноги Желѣзняку, изъ коихъ одинъ въ золѣ и парикъ на сторонѣ, а другой въ сажѣ и сума перевернута на грудь, а третья какъ куча.)
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
Ахъ, господинъ атаманъ!
СИДОРОВНА
Пощади!
ПИВКИНЪ
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
Экiе уроды!
ЧЕРНЯЙ
Будто запечныя кикиморы!
СЕКСТЕТЪ
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
Чуръ, хрычи, не запираться.
ЧЕРНЯЙ
Распростаться съ котомой.
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
Право, можемъ въ томъ вамъ клясться…
СИДОРОВНА
Не богаты мы казной.
ПИВКИНЪ
Развѣ кладъ вамъ показаться…
ЛУКЕРЬЯ
Можетъ, можетъ золотой.
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
А! есть у этихъ кощеевъ кладъ? скажи, красная дѣвица.
Всю правду скажи.
ЛУКЕРЬЯ
А женитесь ли на мнѣ?
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
(Взглянувшись съ Черняемъ, оба вдругъ.)
Женимся, женимся.
ЛУКЕРЬЯ
И, соколоы мои ясные! Сударики! вы оба на мнѣ женитесь? Ахъ, какъ мнѣ любо! Иная весь вѣкъ ни одного жениха себѣ не найдетъ; а у меня не было, не было, да вдругъ два. Какiе же вы молодцы, дородные, хорошiе! (Обертываетъ и цѣлуетъ, взявъ за уши, того и другаго.) У тебя, мнѣ кажется, во лбу красно солнышко, а у тебя въ тылу свѣтелъ мѣсяцъ.
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
Хорошо, хорошо! (Черняю тихо.) Право, она пошлая дура.
ЧЕРНЯЙ
Развѣ теперь со страху съ ума сошла, а давеча была какъ вытная [11].
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
Посмотримъ, что далѣе. (Къ Лукерьѣѣ же кладъ, красная дѣвица.
ЛУКЕРЬЯ
(Показывая на Старокопѣйкина и Сидоровну.)
У нихъ.
ЧЕРНЯЙ
Что вы стоите, какъ пни неотесанные? говорите!
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
Развертывайте дворянскiя засушины [12].
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
(Съ трепетомъ.)
Напраслина!
СИДОРОВНА
(Съ плачемъ.)
Небылица!
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
(.)
Цыцъ! старое грибье! больше ни слова. (Къ разбойникамъ.) Раздѣвайте ихъ, ребята; взламывайте половицы, колите заслонку, щепайте лучину; огня! (Разбойники исполняютъ приказанiе, и раздѣваютъ прежде Сидоровну, а Пивкинъ, взбѣжавъ на полати и схвативъ пукъ лучины:)
Вотъ, вотъ вамъ лучина; но въ этомъ коникѣ много старой ветоши, которая какъ порохъ вспыхнетъ; только пожалуйте, меня не изжарьте. (Кланяется имъ въ землю.)
ЧЕРНЯЙ
Ладно, ладно! что намъ въ твоей шкурѣ? И впрямь, дай-ко пощупать, что тутъ за поклажа. (.)
ЛУКЕРЬЯ
(Бросаясь къ нему на шею.)
Ай, ай! добрый молодецъ! не прокалывай мою дѣвичью перину. Я все скажу.
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
(.)
Поди же ко мнѣ, лебедка, коли что хочешь сказать.
ЧЕРНЯЙ
Как, господинъ атаманъ? такъ поступать съ твоимъ товарищемъ и вырывать у него дѣвку, которая пришла ему по сердцу?
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
ѣ по душѣ.
ТРIО
ЧЕРНЯЙ
(Грозя ножемъ.)
Ножъ булатный мой въ печенкѣ
Прежде, въ сердцѣ сполощу,
ѣмъ сей миленькой дѣвчонкѣ
Быть твоею допущу.
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
(Тоже грозя съ яростiю.)
Не видалъ ты сердца Львова,
Развернись мнѣ тма гробова,
Чѣмъ твою къ ней зрѣть любовь.
ЛУКЕРЬЯ
(Между ими.)
ѣкитесь,
Такъ животъ свой пламеня;
Но поденно хоть дѣлитесь
Вы любовью для меня.
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
ѣина.
ЧЕРНЯЙ
Грозъ твоихъ я не страшусь.
ЛУКЕРЬЯ
(Ставъ между ими.)
Я обѣимъ пригожусь.
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
Инъ бросимъ жеребiй.
ЧЕРНЯКЪ
ЛУКЕРЬЯ
(Плачетъ.)
Какъ же вы хотѣли оба на мнѣ жениться, а теперь вотъ и нѣтъ?
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
(.)
Чѣмъ далѣе, тѣмъ глупѣе. (Вслухъ.) Не плачь, не плачь, женимся.
ЧЕРНЯЙ
ЛУКЕРЬЯ
(Прыгаетъ и бьетъ въ ладоши.)
Оба! оба!
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
ѣ кладъ?
ЛУКЕРЬЯ
(Указывая на Старокопѣйкина и Сидоровну.)
Они на меня пуще разсердятся; и такъ лихи: ни денегъ мнѣ на орѣхи, ни на куклы не даютъ, и съ ребятами на улицу играть не пускаютъ.
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
ѣ дадимъ.
ЧЕРНЯЙ
И увеземъ съ собою.
ЛУКЕРЬЯ
Съ собою, съ собою? (.)
КВАРТЕТЪ
(Съ хоромъ разбойниковъ.)
ЛУКЕРЬЯ
О, какое мнѣ раздолье!
ѣдушки въ подпольѣ
Въ бочкахъ на цѣпяхъ виситъ.
Сребро, золото блеститъ.
ХОРЪ РАЗБОЙНИКОВЪ
Надо, надо кладъ найтить.
ѢЙКИНЪ
Она мелетъ пустословье:
Тамъ не нужное снадобье
Въ старыхъ сундукахъ лежитъ
И хозяйскiй ветхiй бытъ.
Надо, надо кладъ найтить.
СИДОРОВНА
Развѣ бабье баснословье,
Ворожей, вралихъ размолвье
Съ кладомъ рыцарь въ гробѣ скрытъ.
ХОРЪ РАЗБОЙНИКОВЪ
Надо, надо кладъ найтить.
ПИВКИНЪ
Какъ въ ключахъ хожу въ подгорье,
Что въ полночь тамъ свѣтъ блеститъ
И будто кто въ цѣпяхъ звучитъ.
ХОРЪ РАЗБОЙНИКОВЪ
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
(И всѣ вдругъ.)
Вѣрьте, братцы, вретъ.
СИДОРОВНА
ПИВКИНЪ
Воетъ песъ, мурлычетъ котъ.
ЛУКЕРЬЯ
Такъ пойдемъ со мной въ походъ
(ѣчу и уходитъ подъ полъ.)
ХОРЪ РАЗБОЙНИКОВЪ
Не спасетъ васъ самъ и чортъ.
ЖЕЛѢЗНЯКЪ
Что это? куды сумасшедшая провалилась? Но дуры лгать не умѣютъ. Идите за ней! Однако осторожность не худо. Ребята! ветошь эту перевяжите и, разбросавъ по угламъ, стерегите порознь. Половина за мной, другая на дворъ. Есаулъ у дверей, — и смотрите: часы шатки, берегите шапки. Когда жъ бѣда, — вода! (ѣйкина, Сидоровну и Пивкина, и трое съ ножами надъ ними остаются; остальные въ подполье, а другiе на улицу уходятъ. Есаулъ садится на коникъ съ копьемъ.)
ЧЕРНЯЙ
(Поетъ.)
Заунывно сердце молодецкое
Какъ черный воронъ крячетъ въ вѣтръ.
Ахъ! копье ль мое мурзавецкое,
ѣщунъ бѣдъ!
Но ужасна ль смерть мнѣ въ боѣ страшная
И тюрьма, что въ цѣпяхъ томитъ?
Нѣтъ! умора ты мнѣ, дѣвка красная,
Въ зной какъ солнце листъ сушитъ…
(ѣ стукъ желѣза и голосъ Лукерьи.)
ЛУКЕРЬЯ
(Въ подпольѣ.)
Ай! ай! огонь угaсъ.
ЧЕРНЯЙ
(.)
Знать, кладъ, кладъ! Да и дѣвка-то одна стóитъ добраго сокровища! Молодцы! мы въ дуракахъ. Нечего бояться. (Запираетъ двери на крюкъ.) Ступайте за мною. (Уходятъ въ подполье.)
Старокопѣйкинъ, Сидоровна и Пивкинъ, по угламъ связанные, а Фуфыркинъ, вышедъ изъ коника, весъ въ пуху
МЕЛОДРАМА
ФУФЫРКИНЪ
(Заглядывая въ творило, тихо.)
ѣ туды сошли долой.
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
Охъ! неужли домовой…
СИДОРОВНА
Пробѣжалъ межъ насъ избой!
Будто вихоръ шемелой [13].
ВСѢ
(Кромѣ Фуфыркина.)
Ахъ, такъ! ой! ой!
(Закрываетъ тихо и запираетъ творило задвижкою, становяся надъ нимъ, какъ часовой, съ палашемъ въ рукахъ.)
Тише, тише, не шепчите!
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
Охъ! охъ! кто тутъ? помогите!
Развяжите, отпустите!
ПИВКИНЪ
Жажду, жажду утолите!
ЯВЛЕНIЕ VII
ѣ же и Дукерья. (Тихо выбѣжавъ изъ казенки и взявъ въ горнушкѣ замокъ, запираетъ рѣшетку.)
ЛУКЕРЬЯ
(Смѣется въ полголоса.)
Ха! ха! ха! попались сомы въ вершу. Пусть ихъ посидятъ, покудова сыскная команда не придетъ. (Къ Фуфыркинуѣпко стережешь свой постъ.
ФУФЫРКИНЪ
Ахъ! душа моя! какъ тебя Богъ спасъ? у меня сердце кровью обливалось.
ЛУКЕРЬЯ
Стой-знай, а я развяжу плѣнниковъ. (.) Живъ ли ты, дѣдушка? Жива ли ты, бабушка? И ты, пьянчуга, который накутилъ-было бѣдъ?
МЕЛОДРАМА И РЕЧИТАТИВЪ
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
Охъ! охъ! ахти мнѣ! я живъ чуть, чуть.
Едва могу дохнуть.
ПИВКИНЪ
А мнѣ бъ хлебнуть чего-нибудь!
1-й ГОЛОСЪ
(.)
Красная дѣвица! гдѣ ты теперь?
ЛУКЕРЬЯ
(Развязывая Старокопѣйкина и припавъ лицомъ къ полу.)
Здѣсь, здѣсь я, мой милый, сыскиваю дверь.
ѢЙКИНЪ
Охъ! охъ! ахти мнѣ! я живъ чуть, чуть.
СИДОРОВНА
Едва могу дохнуть.
ПИВКИНЪ
ѣ бъ хлебнуть чего-нибудь!
2-й ГОЛОСЪ
(Разбойничiй изъ подполья.)
Не завела ль ты насъ въ какую здѣсь ловушку?
ЛУКЕРЬЯ
(.)
Нѣтъ, нѣтъ! мои друзья, пождите на минутку.
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
Охъ! охъ! ахти мнѣ! я живъ чуть, чуть.
СИДОРОВНА
ПИВКИНЪ
А мнѣ бъ хлебнуть чего-нибудь!
3-й ГОЛОСЪ
(Разбойничiй изъ подполья.)
ЛУКЕРЬЯ
(Развязавъ Сидоровну и припавъ къ полу.)
Вотъ тотчасъ я приду и принесу огонь.
СИДОРОВНА
(ѣжетъ къ окну и кричитъ во все горло.)
Разбой! разбой! — Народъ, сюда, сюда!
ВОРЫ
(Встревожась подъ поломъ.)
Обманъ! обманъ! бѣда! бѣда!
НАРОДЪ
(ѣ.)
Ступай! ступай! вода! вода!
СТАРОКОПѢЙКИНЪ
Къ ружью! къ ружью!
СИДОРОВНА
ЛУКЕРЬЯ
Ахъ, бунтъ! ахъ, бунтъ!
ФУФЫРКИНЪ
Во фрунтъ! во фрунтъ!
Изволь, изволь, готово;
Командуй кто хоть слово.
(Вытаскиваетъ изъ-подъ печки свое ружье и палаши, и подаетъ одинъ Старокопѣйкину, а между тѣмъ слышна тревога, бой на колокольнѣ въ набатъ, по городу въ барабанъ и трещетки. Разбойники одни стучатъ въ творило, другiе ломаютъ рѣшетку копьями, производя изъ ружей стрѣльбу. Старокопѣйкинъ, Пивкинъ и Фуфыркинъ, выбѣгая изъ-за печки и отъ двери, защищаютъ рѣшетку палашами своими, изъ коихъ Пивкинъ и Фуфыркинъ стрѣляютъ иногда изъ ружья и постолетовъ. Сидлровна и Лукерья, растворяя двери, сзываютъ народъ.)
Сюда! сюда!
(За рѣшеткою.)
Живы въ руки не дадимся,
Мы прольемъ всю вашу кровь;
Бѣда! бѣда!
СТАРОКОПѢЙКИНЪ, ФУФЫРКИНЪ, ПИВКИНЪ, СИДОРОВНА и ЛУКЕРЬЯ
Мы угрозы не боимся,
Ввергнемъ васъ во смертный ровъ.
Ура! Ура!