ЕвпраксIя // Сочинения Державина: [в 9 т.] / с объясн. примеч. [и предисл.] Я. Грота. — СПб.: изд. Имп. Акад. Наук: в тип. Имп. Акад. Наук, 1864—1883. Т. 4:
Евпраксiя
трагедIя
въ пяти дѣйствiяхъ,
1808
.
ПредувѢдомленiе
Для поясненiя нѣкоторыхъ мѣстъ сей трагедiи, нужнымъ почитаю предварить читателей краткимъ историческимъ извѣстiемъ. Изъ самой древности, то есть, съ 967 года племена татарскiя, извѣстныя подъ названiемъ Печенѣговъ, Половцевъ, Булгаръ, Мунгаловъ, Чипчаковъ, Торковъ, Агарянъ, Сарацынъ, Берендѣевъ и прочихъ, начали вторгаться незапными и явными нашествiями въ Россiю, разорять и расхищять оную. Таковыя наши бѣдствiя продолжались безпрерывно нѣсколько вѣковъ, пока мудрый и храбрый государь, царь Iоаннъ Васильевичъ, укротилъ ихъ дерзость, покоря скипетру своему царство Казанское и Астраханское, — или, основательнѣе сказать, покуда въ блистательную эпоху нашу Екатерина Великая не унизила гордости Порты Оттоманской, не изгнала изъ Крыма многочисленныхъ ордъ и не обуздала кавказскихъ, чѣмъ и даровала прочное и незыблемое спокойствiе отечеству нашему со стороны Азiи. Историки говорятъ, что въ теченiе почти семи вѣковъ предки наши были противъ сихъ варваровъ легковѣрны, нерачительны о своей безопасности и оплошны въ тишинѣ. Довольствовались одною обороною отъ ихъ набѣговъ, не помышляя о надежнѣйшемъ своемъ и потомства огражденiи. Нѣсколько разъ были обмануты то ложнымъ миромъ, то ухищреннымъ союзомъ, то тайными предательствами и измѣнами. Сии злѣйшiе враги христiанства разсѣвали между князьями нашими распри и раздоры, домогаясь при всякомъ случаѣ истребить православную нашу вѣру и охладить любовь къ отечеству; а сiе все вообще раздирало, разслабляло и истощевало до крайности силы государства нашего. Словомъ: съ премѣннымъ счастиемъ Татары торжествовали надъ нами болѣе коварствомъ, нежели храбростiю. Но изъ всѣхъ ихъ пораженiй замѣчательнѣйшiя и для насъ погубнѣйшiя были въ 973 году при днѣстровскихъ порогахъ, гдѣ коварно печенѣжскимъ княземъ Куремъ, или Редиромъ * убитъ нашъ великiй князь Святославъ, изъ черепа коего тиранъ сей сдѣлалъ чашу для своихъ пиршествъ; — въ 1223 году при Калкѣ, гдѣ по перемирiи съ мунгальскимъ вождемъ Плоскиной и Мунгуломъ множество нашихъ великихъ князей, бывъ приглашенные на обѣдъ, подавлены досками, на которыхъ вѣроломцы сидящiе, приказавъ войски наши порубить, торжествовали свою побѣду. Наконецъ главнѣйшее и смертоноснѣйшее въ 1237 году нашествiе Батыево, которое повергло Россiю совершенно подъ иго и рабство татарское, около трехъ сотъ лѣтъ, тягостно, или съ нѣкоторымъ облегченiемъ до вышепомянутыхъ временъ царя Iоанна Васильевича продолжавшееся. Сiе послѣднее печальное происшествiе взялъ я въ содержанiе сего трагическаго представленiя. Повѣствователи описываютъ оное такимъ образомъ: Батый, царь татарскiй, потомокъ Чингисхановъ, съ юесчисленными ордами, сколь ненасытными въ любостяжанiи, столь кровожаждущими въ истребленiи покоряющихся имъ, поплѣня на Востокѣ многiя земли, устремился на области рязанскiя и, дошедъ до предѣловъ Воронежа, остановился на рѣкѣ Узлѣ **. — Оттуда послалъ онъ грозное посольство къ князьямъ рязанскимъ Юрiю и брату его Олегу Ингоревичамъ, прося себѣ дани, изъ всего ихъ имущества и народа обоего пола десятой доли. — Юpiй отвѣтствовалъ, что онъ безъ совѣту всѣхъ князей россiйскихъ учинитъ сего не можетъ. Вслѣдствiе сего тогда же отнесся къ нимъ обвѣстительнымъ увѣдомленiемъ. Великiй князь володимирскiй отрекся по своимъ видамъ отъ пособiя, а прочiе ему подражали; итакъ прiѣхали на съѣзъ только братья Юрiя, князья: Давыдъ муромскiй, Всеволодъ пронскiй, Глѣбъ коломенскiй и Олегъ Красный. Они разсудили: прежде употребленiя оружiя испытать, не можно ли дарами вмѣсто крови утолить жажду ненасытимаго завоевателя. Послали къ нему князя θеодора, сына князя Юрiя, съ пребогатыми дарами, прося о прекращенiи военныхъ дѣйствiй. Тиранъ, лакомый къ наживѣ, принялъ дары благосклонно, а его ласково; но, бывъ распаленъ сластолюбiемъ, требовалъ себѣ въ гаремъ прекраснѣйшихъ дщерей или сестръ княжескихъ, думая, что такъ же легко ихъ получитъ и изъ Россiи, какъ отъ многихъ порабощенныхъ имъ народовъ. Князь θеодоръ отвѣтствовалъ, что законъ нашъ возбраняетъ бракосочетанiе съ невѣрными, тѣмъ паче гнусное наложничество. Прими, продолжалъ онъ, дары и будь доволенъ своими красотами. Но какъ въ то же время нѣкто изъ измѣнниковъ внушилъ Батыю, что князь θеодоръ имѣетъ жену, прекраснѣйшую изъ всѣхъ княгинь россiйскихъ, то онъ, паче воспылавъ любопытствомъ и вожделѣнiемъ, просилъ сперва себѣ ласкою супругу его Евпраксiю, потомъ сказалъ безстыдно, что она прелестна и принадлежитъ ему. Князь θеодоръ съ презрительною и огорченною улыбкою отозвался: «Побѣди прежде Россiю, умертви всѣхъ насъ, и тогда возьмешь женъ нашихъ». Хищникъ возъярился, далъ знакъ и ту же минуту герой окончилъ жизнь свою подъ острiемъ мечей; а съ нимъ и многiе порублены. Симъ пролитiе россiйскiя крови начало свое воспрiяло. Между тѣмъ великая княгиня Евпраксiя въ отсутствiе супруга своего, имѣя единый залогъ любви его къ себѣ, въ младенчествѣ еще сущаго князя Iоанна θеодоровича, утѣшалась имъ. Она, ожидая отца его и своего супруга, восходила часто въ вышнiй дворца своего теремъ и смотрѣла изъ отверзтаго окна на дорогу, откуда чаяла возвращенiя любезнѣйшаго ей предмета. Предчувствiя возмущали душу ея: въ молчанiи обливалася слезами, препровождая такимъ образомъ горестные дни своея съ нимъ разлуки. Взошедъ по обыкновенiю своему въ одинъ день въ теремъ, имѣя на рукахъ сына, сѣла у окна и увидѣла ближащуюся пыль, а потомъ и ѣдущихъ всадниковъ. Хочетъ радоваться, но не находитъ того, кого желаетъ. Отчаянiе заступило мѣсто упованiя. Покрывается лицо ея блѣдностiю, трепещетъ и сидитъ неподвижно. Въ такомъ состоянiи прiѣхавшiе ее находятъ. Когда же извѣстилась, что супруга ея уже нѣтъ на свѣтѣ, что увѣнчался онъ кровiю, спасая честь ея; тогда по многимъ терзанiямъ, которыхъ изобразить не можно, выговорила, что она не достанется въ руки живая сластолюбцу, и вдругъ съ послѣднимъ словомъ: «простите!» такъ поспѣшно и съ младенцемъ выбросилась изъ окошка, что предстоящiе, не ожидая такого страшнаго дѣйствiя, удержать ея не успѣли. Бѣгутъ на помощь, но находятъ и съ сыномъ сокрушенну уже и бездыханну. По кончинѣ сей героической четы былъ бой. Россiяне множествомъ побѣждены. Рязань Бурундаемъ, вoждемъ Батыя, а Владимiръ, Москва и многiе другiе грады имъ самимъ и прочими его вождями или въ пепелъ обращены, или до основанiя разорены, а князья порублены.
Вотъ страшное и истинное событiе, могущее возбудить во всѣ времена въ чувствительныхъ сердцахъ ужасъ и сожалѣнiе, которое мною въ сей трагедiи описано. Если отступлено нѣсколько отъ подлинныхъ происшествiй, то для приведения токмо въ извѣстныя драматическiя единства и прочiя правила, сему роду сочиненiй присвоенныя. Зрѣлищемъ симъ желалъ я напомянуть доблесть и непорочность нравовъ предковъ нашихъ обоего пола. Ежели они и были побѣждены, то не инымъ чѣмъ, какъ своимъ несогласiемъ. Поучительный примѣръ для потомства! Но поелику не измѣнили они ни вѣрѣ, ни отечеству, то симъ бѣдствiемъ своимъ дали намъ образъ, достойный подраженiя, посѣя въ души поздныхъ родовъ своихъ то мужество, которымъ въ послѣдствiи временъ истреблено царство Батыево, и развалины страшнаго его Касальгана, въ предѣлахъ астраханскихъ находящiяся, доказываютъ нынѣ только тщету несправедливыхъ завоеванiй. Но еслибы предки наши отступились отъ вѣры, охладѣли въ любви къ отечеству и вѣрности къ государямъ, тогда уже Россiя давно бы не была Россiею. Заключимъ изреченiем Соломона: Нѣтъ ничего новаго подъ солнцемъ.
ДЕЙСТВУЮЩiЯ ЛИЦА:
ЮРIЙ, рязанскiй,
θЕОДОРЪ, сынъ его,
ОЛЕГЪ, муромскiй,
ГЛѢБЪ коломенскiй,
ВСЕВОЛОДЪ пронскiй,
ДАВЫДЪ гороховскiй — удѣльные князья русскiе
ЕВПРАКСIЯ, супруга Феодора, съ младенцемъ, ихъ сыномъ.
СОФIЯ, наперсница ея и нянька сына.
БОТЫЙ, царь татарскiй.
БУРУНДАЙ, наперсник его.
ДРУЖИНА посольства Батыева,
Бояре, боярыни и рынды княжескiе,
воеводы и воины русскiе и татарскiе — безъ рѣчей.
Дѣйствiе въ Рязани.
Евпраксiя [1]
ДѢйствIе первое
Театръ представляетъ пространную оружейную княжескую палату въ готическомъ вкусѣ, украшенную по стѣнамъ воинскими щитами, доспѣхами и оружиемъ. — Сквозь длинныя овальныя окна, или арки, по перспективѣ видны переходы и лѣстница съ перилами въ теремъ Евпраксинъ; въ глубинѣ театра, по сторонамъ, двери съ желѣзными рѣшетками, въ погреба или выходы ведущия. Въ верънемъ ярусѣ по обѣимъ сторонамъ тайникъ; въ нижнемъ посрединѣ круглый столъ, накрытый червленымъ бархатомъ, съ золотыми ряснами, трои двери, при коихъ на стражѣ рынды.
ЯВЛЕНIЕ I
Князь Юрий и прочие князья сидятъ въ думѣ за столомъ; воеводы стоятъ около;
Евпраксия въ тайникѣ
ЮРIЙ
Предсказанное мной сбывается днесь горе:
Чипчакскихъ ордъ течетъ на Руссу землю море.
Отвсюду всякий день бѣгутъ ко мнѣ гонцы,
Что потопляются сосѣднихъ цпрствъ концы,
Что край покрытъ уже заволжскiй и булгарскiй
Отъ вторгшейся толпы безчисленной татарской.
Что рыщутъ на рубежъ и нашъ они, стремясь,
То кажетъ дымъ съ степей и пыль съ дорогъ крутясь;
Смердяща блѣдна мгла въ полудни кроетъ очи;
ѣзды, по лѣсамъ огни блестятъ средь ночи,
Съ пожаровъ заверы, видъ солнечный багровъ,
Печальный врановъ крикъ, вой томный псовъ, волковъ
Въ унынiе народъ и ужасъ повергаютъ,
Предчувствiя меня несносныя терзаютъ:
Какъ призракъ я брожу, не сплю ни ночь ни день.
Санъ тягостенъ князей, скользка владыкъ степень!
Друзья и сродники, главы порфирородны!
Васъ созвалъ я къ себѣ, о Россы благородны!
Да слышу вашь совѣтъ, какъ въ случаѣ такомъ
Съ свирѣпымъ ратовать и сильнымъ намъ врагомъ
Или покорствовать смиренными главами!
ОЛЕГЪ
Князь Юрья гласъ — законъ: да властвуетъ онъ нами;
Но посланны тобой въ Владимiръ, Тверь, Москву
Что принесли въ Отвѣтъ?
ЮРIЙ
Сердечную тоску.
ГЛѢБЪ
Что въ сихъ понять словахъ?
ВСЕВОЛОДЪ
Открой яснѣй причину.
Увидимъ ли ихъ здѣсь?
ЮРIЙ
Увидимъ золъ пучину:
Владимiрской, тверской, московской и другихъ
Россiйскихъ странъ князья въ мечтанiяхъ своихъ
И гордыхъ помыслахъ опасностей не чаютъ,
И войскъ на помощь намъ своихъ не ополчаютъ,
Нейдутъ въ союзъ сюда, враждуя межъ собой,
А можетъ быть теперь и внутренней войной.
ОЛЕГЪ
Ужель насъ предаютъ?
ВСЕВОЛОДЪ
Не защищаютъ вѣры
ГЛѢБЪ
Забыли честь?
ДАВЫДЪ
Свой долгъ?
ЮРIЙ
Никакъ; но паче мѣры
Надѣются на насъ, а иногда и мнятъ,
Что побѣдителей они ужъ побѣдятъ
И торжествомъ своимъ однихъ себя прославятъ.
ОЛЕГЪ
Но крѣпче стрѣлъ пучекъ, какъ чѣмъ стрѣла одна,
И осторожная надежнѣе война.
ЮРIЙ
Такъ мудрость древняя насъ поучаетъ бранна.
Но самолюбья страсть буйна и самонравна:
Она въ себѣ одной геройство знаетъ чтить,
Иль славно умереть, иль славно побѣдить.
О храбрые князья и витязи россiйски!
Быть могутъ чувства тѣ къ сердцамъ и вашимъ близки;
Но пылкость дерзкая и гордость никогда
Столь пользы не творятъ, сколь дѣлаютъ вреда.
Не чтить достоинствъ кто, другихъ не ищетъ дружбы,
Не жди себѣ и самъ ни помощи, ни службы
Что въ другѣ я люблю, то и во мнѣ чти другъ,
И словомъ, нуженъ намъ теперь согласья духъ.
Иначе всѣмъ бѣда, отечество погубимъ.
Опора трона вы. Я старъ.
ВСЕ КНЯЗЬЯ
(Вдругъ.)
Тебя мы любимъ.
ОЛЕГЪ
ѣру положить.
ГЛѢБЪ
Престолу русскому …
ВСЕВОЛОДЪ
Отечеству служить.
ДАВЫДЪ
Вели, — исполнимъ все.
(Слышенъ гласъ военнаго рога.)
ЮРИЙ
θеодоръ! се звукъ рога
(θеодоръ и нѣсколько воеводъ уходятъ.)
ЯВЛЕНIЕ II
Тѣ же, кромѣ θеодора и ушедшихъ воеводъ
ЮРIЙ
Еще, знать, злая вѣсть. Надежда вся на Бога!
А володимирскiй великiй Россовъ князь,
Съ удѣльными князьями родства разруша связь,
Самодержавiе свое твердитъ вседневно
И о себѣ одномъ заботится всемѣрно. —
Унизя всѣхъ другихъ, и насъ мнитъ унижать.
Чтобъ одному бразды правленья въ руки взять.
Съ тѣхъ поръ какъ раздѣлилъ несчастно тронъ на части
ѣтей, — единство нужно власти, —
Я первый жертвовалъ удѣломъ бы своимъ;
Но силой не хочу и самъ быть царь другимъ.
Раздоры пагубны трясутъ и твердо царство.
Въ нихъ пользы ерплютъ лишь хищенье и коварство.
И Русская земля не будеъ ввѣкъ сильна,
Доколѣ бдѣть о ней не будетъ власть одна,
Но власть верховная лишь вѣры и законовъ,
А не безумныхъ чьихъ упрямствъ иль произволовъ,
Чтобы неправдою невинныхъ утѣснять,
Въ угодность сильному безсильныхъ изнурять.
Ахъ! сбудется ль сей сонъ, извѣстно только Богу.
Но въ днешнихъ бѣдствiяхъ, въ столь общую тревогу
О томъ ли мыслить намъ, о счастьи ли мечтать;
Но какъ бы общаго врага отъ насъ прогнать,
И грудь всѣхъ въ щитъ единъ противъ его поставить.
Се долгъ и подвигъ, чѣмъ себя днесь Россамъ славить.
Но горе, горе намъ! Когда раздоръ въ князьяхъ,
Киченье и корысть свирѣпствуютъ въ вождяхъ
Се лютый царствъ всѣхъ червь, — онъ внутръ ихъ сердце гложетъ,
ѣшняя ничья насъ сила не преможетъ.
Не страшенъ намъ никто. — Захочетъ развѣ Богъ.
Россiю наказать.
ЯВЛЕНIЕ III
Тѣ же и θеодоръ съ прежними воеводами.
ОЛЕГЪ
Что возвѣстилъ намъ рогъ?
θЕОДОРЪ
Извѣстья прежнiя и больше тѣмъ печальны,
Что всѣ восточныя орды монгольски, дальны
Къ намъ двинулись, идутъ во плѣнъ насъ всѣхъ повлечь,
Въ рукахъ у нихъ огонь и смертоносный мечъ.
Селенья стали ужъ и нивы пепелища,
Повсюду трупы, кровь, — звѣрямъ и птицамъ пища.
Тамъ вопитъ мать, жена, тамъ плачутъ сироты,
Тамъ блѣдна смерть, а тамъ пожоговъ черноты.
Но что мнѣ изчислять татарски звѣрства злыя!
Вслѣдъ нашего гонца посольство отъ Батыя
Пришедъ, уже стоитъ вблизи чертоговъ сихъ.
Оно сказало мнѣ, что съ тьмами силъ своихъ
Ордынскiй оный царь съ Воронежа тридневно,
ѣжитъ на край рязанскiй гнѣвно,
Что сей день въ вечеру, иль завтра онъ съ зарей,
Коль не преклонимся, насъ вызоветъ на бой.
Посолъ желаетъ стать князей передъ собранье.
ЮРIЙ
Исполнить ли, князья, посольское желанье?
ОЛЕГЪ
Народныя дѣла свершаются посломъ.
ГЛѢБЪ
Долгъ выслушать его.
ВСЕВОЛОДЪ и ДАВЫДЪ
(Вмѣстѣ.)
И мы согласны въ томъ.
(θеодоръ даетъ знакъ рындамъ, князья встаютъ; столъ уносится, кресла разставляются по стѣнамъ, растворяются двери.)
ЯВЛЕНIЕ IV
Тѣ же и Бурундай съ дружиною посольства, въ числѣ которой Батый въ видѣ князя крови, который въ продолженiе дѣйствiя безпрестанно смотритъ на тайникъ
БУРУНДАЙ
Я вождь чипчакскихъ ордъ.
(Указывая на Батыя.)
Се страшна вѣтвъ Батыя,
Царя подсолнечной, луча луны златыя,
Въ комъ Чингисханова лiется свѣтла кровь.
Отъ имени его являя знакъ прiязни,
Князьямъ россiйскимъ мы приносимъ миръ иль казни;
Всесильный Богъ боговъ поработилъ весь свѣтъ
Сего царя мечу: ему противныхъ нѣтъ.
Всѣ, преклоня главы, прижали къ персямъ длани,
И вашего тожъ ждетъ покорства онъ и дани.
Падете передъ ним, — онъ взоромъ озаритъ.
Подымете чело, — онъ гнѣвомъ возгоритъ,
Блеснутъ его чеми на васх, какъ молньи яры;
Какъ громы, поразятъ булавъ его удары.
Потонетъ Россовъ родъ въ крови и слезъ рѣкѣ,
Какъ передъ симъ въ бою недавно при Калкѣ:
Какъ нѣкогда Редиръ [2], мстя древле Святославу,
Мы вашимъ черепомъ пить будемъ нашу славу.
ЮРIЙ
Гроза — безсилья знакъ; побѣда — Божiй даръ,
И преждевременный посольства тщетенъ жаръ.
Скажите лучше намъ вы ханску точну волю,
Какую хощетъ дань?
БУРУНДАЙ
Отъ злата, отъ одеждъ, отъ женъ и отъ мужей,
Воловьихъ, овчихъ стадъ, збруй ратныхъ и коней.
Обычай намъ велитъ, и вѣра и законы
И съ тѣхъ такъ дани брать, къ кому мы и не злобны.
Но съ царскихъ если ногъ сотрете прахъ челомъ,
Онъ можетъ, снизойдя, и облегчитъ васъ въ чемъ.
Страшитель показать ему вы мысли злыя.
Онъ дунетъ — и вы прахъ.
ЮРIЙ
Мы не рабы Батыя,
И презираемъ толь надменныхъ грозы словъ;
Но христiанску чтобъ не лить упорствомъ кровь,
Мы кратковременна себѣ желаемъ срока,
Да удаленные отъ вашего здѣсь ока,
Съ собой поговоримъ мы втайнѣ.
БУРУНДАЙ
Говори.
И что разсудишь, то съ совѣтомъ ты твори;
Но царское исполнь некосненно велѣнье.
БАТЫЙ
Часъ время можете на ваше взять сужденье,
ѣтственный дать знакъ.
(Уходятъ съ всѣмъ посольствомъ.)
ЯВЛЕНIЕ V
Юрiй, θеодоръ, Олегъ, Глебъ, Всеволодъ, Давыдъ и воеводы
θЕОДОРЪ
(Смотря вслѣдъ Батыя.)
Посланника сего отмѣнно важенъ зракъ!
ЮРIЙ
Вамъ предлежитъ, друзья, рѣшиться днесь со мною:
Просить ли миру намъ, готовиться ль къ бою?
ОЛЕГЪ
О братья и друзья! Не видите ль, что Богъ
Чрезъ Сарацинскiй родъ нашъ хощетъ низить рогъ?
Бываетъ, малаго бѣгутъ большiя войски,
Но гдѣ благословитъ онъ подвиги геройски.
А мы увѣрены ль въ Его покровѣ намъ,
Коль зримъ межъ насъ раздоръ, князья враги князьямъ?
Коль губимъ мы себя своею же виною,
То мы ль дерзнемъ спасать отечество собою?
Россiйскихъ капля силъ, татарскихъ — океанъ:
То насъ ли защищитъ нашъ слабый градъ, нашъ станъ?
Постыдно сдаться въ плѣнъ, стыднѣй быть ввѣкъ рабами;
ѣжно что, то рѣшено судьбами.
Пусть всѣ помремъ, но смерть достойна ль будетъ насъ?
Спасемъ ли нашихъ женъ, сотремъ ли плачъ съ ихъ глазъ?
Отвергнемъ ли отъ рукъ народныхъ мы оковы,
Сбрежемъ ли алтари, обители Христовы?
Ахъ, нѣтъ! Погибнемъ всѣ, и старъ и малъ падетъ!
Почто жъ на явну смерть отваживать животъ?
Коль сильныхъ царствъ отпоръ не спасъ ужъ ихъ отъ кары,
То насъ въ единый мигъ потопчутъ въ праъ Татары;
Всѣ вкругъ побѣждены, всѣ данники ужъ ихъ;
То много чести намъ, когда мы, силъ своихъ
Въ противоборствiе не выставя ко брани,
Какъ ихъ прiятели простремъ къ нимъ мирны длани.
ГЛѢБЪ
Но чтутъ ли тѣхъ прiязнь, чьихъ видятъ слабость силъ?
ВСЕВОЛОДЪ
И презрѣть тѣхъ нельзя, не обращенъ чей тылъ.
ДАВЫДЪ
Скорѣе смерть, чѣмъ тылъ; но если не съ мечами,
То встрѣтить должно ихъ однакожъ хоть съ дарами.
ОЛЕГЪ
Миръ, миръ совѣтую, хотя бы и купить.
θЕОДОРЪ
Купить рѣшившись миръ, задатокъ дашь на рабство.
ОЛЕГЪ
Неуважительно никое днесь препятство.
ЮРIЙ
Отъ мира я не прочь и не страшусь войны;
Но выслушать совѣтъ мой, братья, вы должны:
Дабы избавиться намъ предстояща бѣдства,
Не хулю, князь Олегъ, и мирнаго я средства;
Но прежде времени вливать намъ въ души страхъ
И представлять себѣ Россiю всю въ гробахъ, -
Великодушiя княжова тутъ не зрится.
θЕОДОРЪ
Извѣстенъ свѣту Россъ, — Россъ брани не боится.
Приятнѣе намъ смерть, чѣмъ униженный миръ.
Гдѣ скорби, тамъ и врачь. Отъ насъ сiе зависитъ,
Чтобъ души къ доблести и къ мужеству возвысить,
Соединить сердца во братскую любовь
И за отечество пролить до капли кровь.
Пусть домы мы спасемъ, пускай спасемъ мы грады;
Но данниками быть Россiянамъ, въ плѣну,
И зрѣть поруганныхъ сестру, дочь, мать, жену,
И гробы праотцевъ и христiанску вѣру?
ѣтъ! нѣтъ! И въ мысляхъ я боюсь сего примѣру.
Ахъ! лучше въ цвѣтѣ лѣтъ мнѣ днесь въ могилу лечь,
Чѣмъ въ бѣдствiяхъ такихъ мой спящимъ видѣть мечь.
Родитель! государь! ты предъ собой зришь сына.
Пусть поразитъ его враждебная судьбина,
(Взглянувъ на всѣхъ князей.)
ВСЕВОЛОДЪ
Пусть всѣхъ насъ встрѣтитъ смерть.
ОЛЕГЪ
На полѣ ратномъ мы всѣхъ будемъ храбрость зрѣть.
ЮРIЙ
ѣйшу свару,
Сберечь народа кровь, не подгнетать пожару,
Не охладить и душъ, я думаю полкамъ
Велѣть стать въ ратный строй и объявить посламъ,
Что отразить ихъ брань готовы мы войною
Дать дружески дары, а не позору дань —
И съ симъ, князья, изъ васъ одинъ простретъ имъ длань.
ОЛЕГЪ
Согласень. — И послать всѣхъ лучше можешь сына.
θЕОДОРЪ
— Счастливъ, коль грудь едина
Моя замѣнитъ васъ!
(Даетъ знакъ.)
Пускай погибну я.
ЯВЛЕНIЕ VI
ѣ же, Батый, Бурундай и посольская дружина
ЮРIЙ
(Указывая на князей.)
Не соглашаются на дань сiю князья;
Отчизнѣ не хотятъ такого огорченья,
Такого грабежа, такого униженья.
ѣдетъ мой,
Предложитъ миръ ему и даръ своей рукой.
Отвергнетъ онъ его, — и наша рать готова.
Се хану нашъ отвѣтъ. И болѣе ни слова.
БУРУНДАЙ
Мы нашего возьмемъ.
θЕОДОРЪ
Со острiя меча.
БУРУНДАЙ
ѣ.
БАТЫЙ
Однакоже отсель не выѣдемъ мы прежде,
Поколь не возьмемъ дань, иль посланный вашъ князь
Не вывезетъ другой Батыевъ къ намъ указъ.
ЮРIЙ
Гостепрiимство намъ, Россiянамъ, природно,
ѣсь можете свободно
Пробыть.
(Уходитъ со всѣми князьями, а Евпраксiя съ боярынями изъ тайника скрывается.)
ЯВЛЕНIЕ VII
Батый и Бурундай
БАТЫЙ
(.)
Сокрылася!
(Бурундаю.)
Ахъ! правъ ты, Бурундай:
Невиданна краса! Тулъ стрѣлъ зажги, бросай,
ѣ столь не можешь жечь и ранить,
Какъ Евпраксiинъ взоръ леталъ меня тиранить:
Не могъ я глазъ съ нея ни на черту спустить,
И какъ ни силился, не могъ не полюбить.
Ты зрѣлъ, какъ я стоялъ въ молчанiи глубокомъ
Мнѣ очи и теперь и всѣ ея черты,
Какъ солнце, какъ луна блестятъ отъ высоты.
Всѣ райски прелести цвѣтутъ въ ея видѣньи
И отчасу въ моемъ растутъ воображеньи.
ѣлъ, вижу въ ней, что обѣщалъ Магметъ.
Увы! и въ небѣ дѣвъ ужъ ей подобныхъ нѣтъ.
Такъ, другъ мой Бурундай! влюбленъ я безконечно.
Се искренно мое все таинство сердечно:
Съ тѣхъ поръ, какъ о ея ты мнѣ внушилъ красѣ,
Чтобы отъ странной сей любви себя избавить
И слабостью какой себя не обезславить.
Мнилъ гнать я иногда ее изъ сердца вонъ;
Но взоръ ея вездѣ ловилъ меня въ полонъ.
ѣжать свирѣпыя сей страсти,
Прибѣгнулъ наконецъ къ моей я сильной власти.
Довѣрья моего никакъ не снявъ съ тебя,
Я скрытно помѣстилъ въ посольствѣ семъ себя,
Чтобъ, любопытствуя о сей красѣ россiйской,
ѣть самому, — а тамъ, по роскоши азiйской,
По пресыщенью женъ, и къ ней охолодѣть,
Одинъ увидѣть разъ и больше не терпѣть.
Я зрѣлъ ее, — и ахъ! се прелесть несравненна!
Душа мой одной днесь Евпраксiей плѣнна.
Прости мнѣ, государь, что мимоходна рѣчь
О сей княгинѣ такъ могла твой духъ возжечь.
Плѣненъ, воспитанъ бывъ, я жилъ въ Москвѣ слугою;
Но громкихъ битвъ Татаръ воспламенясь молвою,
ѣня законъ, оставя русскiй станъ,
Ушелъ я во орду и сталъ вновь музульманъ.
Ходилъ съ отцомъ твоимъ въ различные походы,
Обшелъ весь русскiй край, князей всѣхъ видѣлъ роды,
И Евпраксiю съ тѣхъ позналъ я самыхъ лѣтъ,
ѣтъ.
Се что я сказывалъ; но послѣ пораженья
Россiянъ при Калкѣ, ея родныхъ лишенья
Не мнилъ ей быть въ живыхъ, а меньше цвѣсть красой;
Не мнилъ, чтобы Батый плѣнился сей женой.
Но зрю, въ цѣпяхъ любви и ты шлешь жалки стоны.
БАТЫЙ
Не упрекай меня: ты виненъ въ сей любви,
Ты распалилъ меня.
БУРУНДАЙ
Какой плодъ, государь, ты мнишь имѣть отъ страсти?
Иль только воздыхать?
БАТЫЙ
Красавицу подъ властью.
БУРУНДАЙ
ѣ надѣешься привлечь?
Она Россiянка, супругъ ей князь.
БАТЫЙ
(Хватаясь за мечъ.)
Cей мечъ
Дастъ право, Бурундай, мнѣ содружиться съ нею.
— княгиней овладѣю.
БУРУНДАЙ
(Указывая на оружiя, висящiя на стѣнѣ.)
Но и Владимiровъ мечь, государь, здѣсь зримъ:
Межъ Печенѣговъ онъ, какъ громъ, и нынѣ чтимъ.
Средь Половцевъ, Болгаръ цвѣтетъ поднесь ихъ слава.
Се Ольги скиптръ блеститъ: премудрая жена!
Вселенна ею вся была удивлена.
Привелъ я, государь, тебѣ сiи примѣры,
ѣры.
Россiйскiй храбръ народъ, въ бояхъ стѣна ихъ грудь,
За вѣру, за царя, какъ въ пиръ, на брань идутъ.
Не полагайся жъ ты на случаи побѣдны:
Какъ часто вслѣдъ торжествъ струились рѣки слезны.
ѣ и про калкiйский бой:
Онъ вѣроломностью лишь выигранъ одной.
Да пусть возможешь ты и всю сразить Россiю;
Но мнишь ли черезъ то достать ты Евпраксiю?
Достанешь и плѣнишь, — но въ нѣжную ль любовь?
ѣтъ! Прольетъ она скорѣй свою всю кровь,
Чѣмъ обладать своей допуститъ красотою.
Мечъ не плѣнитъ сердецъ. — Не льстися сей мечтою.
БАТЫЙ
Ты расхвалилъ ее, ты жъ споришь, — трепещи!
Я знаю дѣлать что, покорствуй и молчи.
ѣ тщетна.
Ихъ каменная грудь народамъ всѣмъ примѣтна;
Но сколь въ трудаъ тверды, сколь храбръ въ бояхъ ихъ духъ, -
Россъ кротокъ въ тишинѣ и въ друдбѣ вѣрный другъ а.
Россiянъ побѣдить оружiемъ не можно,
— и я берусь за то не ложно:
Примѣры многiе я разсказать бы могъ.
И самый Святославъ погибъ въ стану въ расплохъ.
Пройдетъ лишь грозна брань б, — веселiе ихъ свойство,
Безпечность стихiя, пиры и хлѣбосольство.
ѣтъ [3].
Сколь кратъ незапно имъ нанесъ союзникъ вредъ в!
И жены ихъ равно сколь лицами прелестны,
Столь нравомъ и душой и поведеньемъ честны:
Хоть въ ихъ рукахъ сердца, но чтутъ мужей главой,
ѣдахъ живутъ одной душой;
Не непрiятна эе имъ честь и власть и слава,
И въ томъ имъ образецъ дщерь лѣпа Ярослава:
Прельстилъ ее въ свой бракъ далекоземный Галлъ [4], —
Я замыселъ ему подобный основалъ:
ѣлать плѣнной,
Въ приданство Россовъ взять и потрясти вселенной;
За праотцемъ Батый съ сихъ поръ пойдетъ вослѣдъ,
Военны хитрости Аттилы перейметъ:
Онъ царства покорялъ не только лишь все кровью;
—
Тѣхъ ссорилъ межъ собой, тѣхъ златомъ закупалъ;
Тѣхъ усыпя въ цвѣтахъ, подъ мечь свой подклонялъ;
Обѣтовъ разсыпалъ и лести громки звуки
И съ клятвой воздѣвалъ на небо хищны руки,
Чтобъ пало все предъ нимъ, чтобъ былъ онъ царь царей.
Сей вѣрной, Бурундай, и я пойду стезею,
Чтобъ Евпраксiи быть на мигъ хотя моею.
Надеженъ на себя, — смягчу ея грозу.
Сей не приступенъ холмъ.
БАТЫЙ
Я змѣемъ доползу.
Хоть сердцемъ я и тигръ, но агнцемъ притворюсь,
Въ алмазну грудь ея, какъ сладкiй медъ, вольюсь.
И непримѣтно въ грудь вдохну къ себѣ ей страсть.
А ты извѣстными тебѣ бояръ связями,
Вдунь зависть между ихъ, раздоръ между князьями,
Неудовольствие въ народѣ распростри,
ѣдѣнья намъ къ брани собери;
А я межъ тѣмъ потщусь предметъ мой зрѣть всечасно
И открывать ему во вздохахъ сердце страстно.
БУРУНДАЙ
Дивлюся, государь, обширному уму
ѣду твоему;
Но кто жъ Феодора въ твоемъ восприметъ станѣ,
Когда останемся мы при своемъ здѣсь санѣ?
БАТЫЙ
Меня царевичемъ здѣсь зрятъ, а не царемъ:
Незнаемъ здѣсь Батый ни ростомъ, ни лицомъ;
Тамъ будетъ за меня ордынскихъ войскъ главою,
И купно съ нимъ Мунгулъ исправятъ все за насъ.
Я такъ велю.
БУРУНДАЙ
А я исполню всѣ слова твои державны.
(Батый идетъ, а Бурундай, посмотря вследъ.)
Се, лестью лишь рабы царямъ бываютъ нравны.
ЯВЛЕНIЕ VIII
ѣчаются θеодоръ и Евпраксiя въ великолѣпномъ послѣдованiи бояръ; рынды несутъ на бархатныхъ подушкахъ лукъ, стрѣлы и златой ковшъ, а на блюдыхъ серебряныхъ и золотыхъ поясъ и порфиру, онизанныя перлами
θЕОДОРЪ
(Остановя Батыя.)
Готовы въ нашъ мы путь,
(Показывая на вещи.)
Се лукъ, чѣмъ бьемъ врага, се ковшъ, чѣмъ съ другомъ пьемъ.
ЕВПРАКСIЯ
А я трудовъ моихъ сей поясъ и порфиру
Султану вашему въ знакъ дружбы шлю и миру.
БАТЫЙ
(.)
Любезно приметъ онъ, царица, оный даръ;
А паче, искрененъ когда твой дружбы жаръ,
И онъ утѣшился бъ какъ въ мрачну нощь звѣздою,
Коль былъ бы озаренъ твоею красотою.
θЕОДОРЪ
Цѣнимъ твою прiязнь.
(Уходятъ.)
БАТЫЙ
(Проводя ихъ глазами.)