Грозный, или покорение Казани

Грозный // Сочинения Державина: [в 9 т.] / с объясн. примеч. [и предисл.] Я. Грота. — СПб.: изд. Имп. Акад. Наук: в тип. Имп. Акад. Наук, 1864—1883. Т. 4:

Грозный

или

покоренiе Казани

опера въ трехъ дѣйствiяхъ,

1814

.

Къ читателю

Имѣя честь въ XIV бесѣдѣ любителей Россiйскаго слова читать разсужденiе мое объ оперѣ * относительно ея свойствъ, правилъ и намѣренiя, сказалъ я тамъ между прочимъ, что опера есть нѣкоторое подражанiе древней греческой трагедiи; поелику она возвышала духъ, то Ареопагъ, какъ политическимъ учрежденiемъ, подерживалъ оною великодушныя чувствованiя своего народа противъ могущественнѣйшихъ его враждебныхъ ему сосѣдей. Греки, превознося на театрахъ похвалами боговъ своихъ, благодѣтельныхъ государей и вождей, прелестями искусствъ впечатлѣвали въ сердца зрителей любовь къ отечеству, къ воинскимъ подвигамъ и прочимъ героическимъ добродѣтелямъ; а тѣмъ самымъ дали въ томъ примѣръ и послѣдующимъ за ними благоустроеннымъ народамъ. Въ позднѣйшiя времена зрѣлища сiи появились сперва въ Венецiи и въ Италiи, а потомъ и въ прочихъ европейскихъ городахъ; при могущественныхъ государяхъ знатно преобразовались, или, лучше сказать, усовершенствовались какъ разнообразiемъ музыки, такъ и великолѣпными, частыми и нмогими украсительными перемѣнами театральныхъ представленiй, чего въ древности почти не было. Тогда довольно было одного или нѣсколькихъ только видовъ. Но нынѣ достоинство большой героической оперы есть чудесные вымыслы поэзiи, не смотря на невѣроятность ихъ или несходство съ природою, — очарованiе взора живописью и зодчествомъ, слуха музыкой и пѣнiемъ, вообще же ума и сердца самыми даже науками, согласно дѣйствующими къ единой трогательной, нравственной или забавной цѣли, которую предызбираетъ себѣ сочинитель.

Дабы сказанное мое разсужденiе доказать на самомъ опытѣ, каковы должны быть въ новѣйшемъ вкусѣ, по предначертаннымъ въ немъ правиламъ, отечественныя героическiя оперы (каковыхъ у насъ, кромѣ двухъ г. Сумарокова *, и то баснословныхъ, не говоря о переводныхъ, на нашемъ языкѣ нѣтъ), осмѣлился я написать здѣсь предлагаемую. Я не выдаю ее за образецъ искусства; но просто для нѣкотораго слабаго примѣра охотникамъ.

Содержанiе ея я взялъ изъ казанской исторiи и тамошняго края татарскаго баснословiя. Къ нынѣшнимъ военнымъ обстоятельствамъ мнѣ показалось оное прилично. Ничего, кажется, нѣтъ подобнѣе кровожаждущимъ варварскимъ ордамъ нынѣшнихъ Французовъ; вождя ихъ — волшебнику Нигрину **, который болѣе обманомъ, обаянiемъ и хитростями своими, нежели истиннымъ мужествомъ хотѣлъ устрашить своихъ противниковъ; Змѣя — адскому демону, всю злобу на Россiю изрыгавшему; Iоанна (кромѣ грознаго его нрава) — великодушному и прибѣжному къ Богу, Александру, побѣдившему враговъ всей вселенной и утвердившему свободу и блаженство не токмо Россiи, но и всей Европы.

Изъяснивъ вкратцеѣ, такимъ образомъ, содержанiе и цѣль сей оперы, думаю, простятъ меня искусники театральныхъ представленiй, когда найдутъ нѣкоторыя трудности, или самыя неудобства въ исполненiи перемѣнъ. Мнѣ желалось, сколько можно, во всей полнотѣ удержать разнообразiе и чудесность. Истинный талантъ все превозможетъ.

ДЕЙСТВУЮЩiЯ ЛИЦА:

ГРОЗНЫЙ, царь россiйскiй.

СУМБЕКА, вдова царя казанскаго Сафагирея и жена изгнаннаго Шигалея.

ШИГАЛЕЙ, царь касимовскiй, бывшiй казанскiй.

ОСМАНЪ, царевичъ крымскiй, ЭДИГИРЕЙ, царевичъ нагайскiй — искатели казанскаго престола.

ЭМИРА, царевна казанская, дочь Саина, сына Батыева.

АИШЬ, наперсница Сумбеки.

РОЗМЫСЛЪ, инженеръ Грознаго.

МИКУЛИНСКIЙ, СЕРЕБРЯНЫЙ — князья и воеводы русскiе.

БИРЮЧЪ, или переговорщикъ татарскiй.

ПѢВЦЫ, ТРУБАЧЪ — Грознаго.

ПѢВЦЫ Сумбекины.

НАЧАЛЬНИКИ, ВОИНЫ — русскiе и татарскiе.

ЗИЛАНТЪ, или Змѣй казанскiй.

Тѣни мертвыхъ и проч.

Дѣйствiе въ Казани и въ окрестностяхъ оной.

Грозный [1]

ДѢйствIе первое

Театръ представляетъ по правую сторону рѣки Казанки обширные луга, на нихъ великолѣпный шатеръ Грознаго, въ немъ двои креслы, позади холмъ, близъ коего станъ войскъ русскихъ; въ отдаленiи наискось городъ Казань.

ЯВЛЕНIЕ I

Грозный и Шигалей (въ вооруженiи)

ГРОЗНЫЙ

Сядь, Шигалей, другъ, рабъ мой вѣрный!

ШИГАЛЕЙ

(Садясь.)

ѣрны

Подвластному царю!

ГРОЗНЫЙ

Ты далъ мнѣ мысль идти къ Казани,

Благодарю.

ШИГАЛЕЙ

О! да прострешь свои мнѣ длани

Признательныя, государь,

Когда бунтующую тварь

И имя ордъ здѣсь истребишь.

ГРОЗНЫЙ

Ужъ слишкомъ гнѣвомъ къ нимъ кипишь,

А самъ зовешь меня ты Грознымъ.

ШИГАЛЕЙ

(Вставъ.)

Названья по дѣламъ даются рознымъ:

Даешь коль правый судъ, —

Зовутъ тебя правдивымъ;

Щедроты очи льютъ, —

Зовутъ щедролюбивымъ;

Ты только замышляешь,

Напрасно запрещаешь

Себя и Грознымъ называть.

ГРОЗНЫЙ

Какъ хочетъ кто зови,

Будь только ревностнымъ къ отечеству въ любви. —

Но сядь и слушай, Шигалей.

(Шигалей садится.)

Извѣстны были всѣмъ мои младые нравы:

Я, бывъ игралищемъ страстей,

Не снискивалъ себѣ гремящей славы,

Довольствуяся тѣмъ,

Что роскоши ходилъ путемъ.

Бояре въ лоно нѣгъ влекли меня всечасно

И льстили въ томъ согласно,

Что былъ я кротокъ, тихъ

И невзыскателенъ для нихъ;

А тѣмъ они мой скиптръ почастно раздѣляли

И ни во что меня вмѣняли.

ѣдушъ, добръ, младъ, слабъ,

Былъ видомъ царь, а дѣломъ рабъ,

Бросаясь будто мячь съ страны въ страну коварствомъ

И, должно какъ, не могъ браздами править царствомъ;

Но съ лѣтами, хвала Творцу! прозрѣлъ,

Отъ ужаса вздрогнулъ и стыдъ мной овладѣлъ,

Что передъ предками и предъ потомствомъ позднымъ

Себя такъ малымъ зрѣлъ.

Симъ воспарилъ мой духъ изъ путъ, какъ бы орелъ, —

И съ той поры я быть рѣшился Грознымъ.

АРIЯ

Царемъ хочу днесь быть,

Достойнымъ Россовъ самымъ дѣломъ,

Отечеству служить

И день и ночь, душой и тѣломъ.

Громъ брошу силъ моихъ

На внутреннихъ враговъ, на внѣшнихъ

И, возлюбя добросердечныхъ,

Искореню всѣхъ злыхъ.

(Къ Шигалею.)

Что скажешь ты о семъ, мой другъ?

Мой содрогаетъ духъ!

Какъ! хочешь быть равно ты гнѣвнымъ

Къ единоземнымъ

И иноплеменнымъ?

ГРОЗНЫЙ

Вострепещи!

И винныхъ править не ищи.

Не лица, не народъ, но только за дѣянья,

Наградъ моихъ иль каръ увидишь воздаянья.

Отъ ближнихъ зло — вреднѣй тьмы вражьихъ золъ.

Я не пришолъ

Сюда, прошедшаго какъ приходили году

Бояре взять Казань, но дали ей свободу.

Ты самъ скажи про то:

Что? не измѣна ль то?

ШИГАЛЕЙ

О Государь!

ГРОЗНЫЙ

Такъ, такъ противу царской воли

Должны ждать отъ царя.

Градъ сей,

(Указывая на Казань.)

О коемъ днесь идетъ военна пря,

Построенъ, вѣдаемъ, Саиномъ

Батыя сыномъ,

Чтобъ быть съ Россiей рубежемъ,

И прозванъ для того змѣинымъ онъ гнѣздомъ,

Чтобъ изъ него удобнѣй нападать,

Вдругъ на Россiю огнь и мечь и смерть бросать.

Ахъ! сколько пролилъ крови

Здѣсь дѣдъ мой и отецъ къ отечеству въ Любови!

Чтобъ удалить отъ насъ гнѣздилище сiе,

Усердье зрѣлъ ты и мое;

Но, другъ мой! самъ не разъ былъ оклеветанъ

Ты по бояръ моихъ навѣтамъ,

И свой утратилъ царскiй санъ.

Пожди, какъ градъ возьму, всѣмъ должное воздамъ.

ШИГАЛЕЙ

Прострешь на всѣхъ свое ты мщенье?

Но милость на судѣ и милость на бояхъ

Монарховъ хвалится по свѣту

И царь тотъ царствуетъ въ сердцахъ

И богомъ чтится отъ людей,

О комъ и ложныя молвы жестокой нѣту.

ГРОЗНЫЙ

Не вѣрю, Шигалей:

Царь, въ жизнь свою хвалимый, —

Кумиръ, льстецами только чтимый.

Не тотъ достоинъ хвалъ, кто днесь щедроты льетъ,

Но кто счастливые потомству дни куетъ;

И за свои труды,

Что путь къ хищенiю пресѣкъ, къ неправдѣ, злобѣ,

Днесь не прiемлетъ мзды,

А похваляется во гробѣ.

О такъ! Еще тотъ не великъ,

О комъ гремитъ при жизни кликъ,

Кто славится однихъ вельможъ своихъ сiяньемъ;

ШИГАЛЕЙ

Но какъ возможенъ ты достигнуть до сего

Въ обширныхъ племенахъ владѣнья твоего?

Народъ всегда порабощенный

Готовъ рвать цѣпи наложены,

И скованный не твердъ изъ разныхъ рудь сосудъ?

ГРОЗНЫЙ

Но ежели его въ одинъ составъ сольютъ?

ШИГАЛЕЙ

Ахъ, государь! ахъ! вѣрь, правъ, нравовъ перемѣну

Удобенъ предпринять одинъ только тиранъ.

ГРОЗНЫЙ

Сей, духу слабому и лестью ослѣпленну

Куримый, можетъ быть прiятенъ ѳимiамъ;

Но я о будущемъ величьи помышляю

И не хочу прослыть ни мудръ, ни щедръ, ни благъ;

Въ моихъ единыхъ дняхъ

Россiянъ силу я въ потомствѣ созидаю,

Да будетъ всякъ изъ нихъ герой,

ѣмъ начнемъ, сей градъ истнимъ крамолы злой.

Но не дивись, что мышлю такъ я грубо

И столь кажусь жестокъ:

Безстрашiе вельможъ, мнѣ мнится, зло сугубо,

Жестокость чѣмъ царя — порокъ.

ДУЭТЪ

(Порознь.)

ШИГАЛЕЙ

Но вспомни, что въ Казани, —

Иль, государь, забылъ? —

Предметъ моихъ желанiй,

Давно мнѣ кой ужъ милъ.

Воспомни, тамъ Сумбека,

Съ ней скиптромъ я владѣлъ

И лучшаго дни вѣка

Въ блаженной жизни велъ.

ГРОЗНЫЙ

Хочу, чтобъ наказанiй

Ты зрителемъ Казанцевъ былъ

И зрѣлъ, какъ рушилъ зданьи,

Какъ градъ сей вспепелилъ,

ѣка

И слѣда ты не зрѣлъ

И цѣлаго дни вѣка

Въ развалинахъ лишь вѣтръ свистѣлъ.

(Оба вмѣстѣ.)

ШИГАЛЕЙ

Помилуй, умоляя.,

Не будь жестокъ таковъ!

ГРОЗНЫЙ

Прошенья не внимаю

Толь слабыхъ я головъ.

ШИГАЛЕЙ

Всѣхъ благъ тебѣ желаю

И плесковъ отъ вѣковъ.

ГРОЗНЫЙ

Отважно приступаю

Карать моихъ враговъ.

ЯВЛЕНIЕ II

Тѣ же, князья Микулинскiй и Серебряный, Трубачъ, хоръ пѣвцовъ и войски появляются издали

МИКУЛИНСКIЙ

ГРОЗНЫЙ

Вели, и гласъ трубы пошли намѣсто слова.

(Даетъ знакъ трубачу, который трубитъ, и войски идутъ подъ слѣдующимъ маршемъ.)

ХОРЪ

Исполнить ревностно нашъ долгъ,

Сломить враговъ невѣрныхъ рогъ,

Идемъ, идемъ предъ царскимъ взоромъ,

Водимы вѣрою и Богомъ;

Идемъ щитомъ Россiи быть

Умреть иль побѣдить.

(Войски остановляются, которыхъ по отдѣленiямъ Микулинскiй представляетъ.)

МИКУЛИНСКIЙ

Подзорный — легкою бронею

Отрядъ сей Пронскаго одѣтъ,

Щенятевъ правою рукою,

Мстиславскiй полкъ большой ведетъ,

Плещеевъ лѣвой, — съ стражевою

Вслѣдъ ратью Палицынъ идетъ.

СЕРЕБРЯНЫЙ

И прочiе князья стоятъ подъ знаменами,

Князь Курбскiй, князь Хилковъ

Идутъ на бой съ отважными душами.

ГРОЗНЫЙ

Признательность мою за ревность ихъ являю

И ждать указа вамъ въ шатрахъ повелѣваю.

(Войски, уходя, повторяютъ послѣднiй стихъ хора.)

Идемъ, идемъ тебѣ служить,

Умреть иль побѣдить.

ЯВЛЕНIЕ III

Грозный, Шигалей, Микулинскiй, Серебряный и караванъ въ нѣкоторомъ отдаленiи, на верблюдахъ и ослахъ, молельщиковъ обоего пола, въ числѣ коихъ въ одеждѣ жреческой Нигринъ и Сумбека

НИГРИНЪ

Кумирище булгарско [2],

Вѣщаньемъ славное своимъ,

Приноситъ предъ твое лице пресвѣтло, царско,

И здравiе и мръ лицемъ моимъ,

И проситъ грознаго россiйскаго владыку

Сквозь рать его велику

Молельщикамъ пройти въ кокшайску Черемись [3].

(Въ полголоса Сумбекѣ.)

(Сумбека и всѣ за нею ставъ на колѣни.)

ХОРЪ

Молельщиковъ моленье,

О бѣлый царь! внемли,

И наше ты прошенье

На сердце прiими:

Въ отчизну намъ безбѣдно

Сквозь рать позволь продтить

И вѣчно и вседневно

Тебя благодарить.

ГРОЗНЫЙ

(Поставя копье на ногу Нигрину [4].)

Но везвѣсти, чета сумнѣнна,

Кто ты?

(Къ Сумбекѣ.)

Кто ты?

НИГРИНЪ

Я жрецъ.

СУМБЕКА

Я жрица всесмиренна.

Что проповѣдуетъ закамскихъ ордъ молва?

ГРОЗНЫЙ

Вѣщай!

НИГРИНЪ

Тамъ слухъ — Казань…

СУМБЕКА

(Съ торопливостью перебивая рѣчь.)

Нѣтъ! нѣтъ! побьетъ Москва.

Такъ гласъ вездѣ гремитъ народный,

Что рокъ ужъ злой

Пришелъ Ордѣ Златой;

Повсюду рѣки кровны

Въ мечтанiяхъ видны

И въ нощи и во дни, —

Съ тѣхъ поръ какъ сталъ Свiяжскъ [5] возвышенъ,

Инымъ взвѣваетъ ѳимiамъ

Отъ русскихъ странъ;

Вкругъ стѣнъ ходя поютъ казанскихъ черноризцы;

И словомъ, множество является чудесъ.

НИГРИНЪ

(Указывая на хoлмъ.)

ѣсъ,

Жилище страшнаго гнѣздящагся змѣя [6],

Когда не склонишь, царь, ты въ дружбу чародѣя,

Который бы его смирилъ,

Потратишь много силъ.

АРIЯ

(Одинъ.)

Змѣй этотъ страшенъ зѣло!

Зѣвъ его — ада жерло.

Зинетъ на звѣзды —

Звѣзды темнитъ;

—

Бездны варитъ.

СУМБЕКА

(Одна жъ.)

И средствомъ бы это зло

Средствомъ безвреднымъ;

Средство то — царь.

Дай его бѣднымъ

Ордамъ, государь!

ТРIО

Что мнѣ до змѣя

И чародѣя?

Быть могутъ, не быть,

Могъ мечъ бы рубить.

Безъ чародѣя

Не можешь ты змѣя,

О царь! побѣдить,

Казань покорить.

(Приближаясь къ Грозному.)

Кто дать разумѣя

Царя намъ милѣе.

Тотъ можетъ идтить

ГРОЗНЫЙ

Но по вѣщанiямъ булгарскимъ

Кого почтить хотятъ у васъ названьемъ царскимъ?

КВИНТЕТЪ

Хотятъ Эдигирея.

СУМБЕКА

Османъ всѣхъ храбрѣе.

ШИГАЛЕЙ

ѣнь Сафагирея [7]…

МИКУЛИНСКIЙ и СЕРЕБРЯНЫЙ

Россiйскаго злодѣя.

ГРОЗНЫЙ

(Воеводамъ.)

Велите ихъ пустить,

Да ѣдутъ въ путь безбѣдно.

НИГРИНЪ, СУМБЕКА и ВСѢ МОЛЕЛЬЩИКИ

(ѣднiе стихи хора.)

И вѣчно и вседневно

Тебя благодарить.

(Нигринъ и Сумбека садятся на верблюдовъ, и весь караванъ проѣзжаетъ чрезъ театръ, который провожаютъ Микулинскiй и Серебряный.)

ЯВЛЕНIЕ IV

ГРОЗНЫЙ

Кумирамъ [8] отъ ханжей мнѣ странно поклоненье.

ШИГАЛЕЙ

ѣсь не безъ ухищренья. —

Ты видѣлъ, государь, межъ ими прю?

Всякъ къ своему склонялъ тебя царю. —

И въ томъ твое есть счастье:

Ты можешь обратить ихъ въ пользу несогласье.

АРIЯ

ѣ, увы! о горе! ахъ!

Сумбека въ мрачной ризѣ жрицы

Въ моихъ здѣсь зрѣлася очахъ!

О хитрость лютыя царицы!

Какъ тихо, съ горъ катясь, вода

— капля упадаетъ

И твердый камень пробиваетъ:

Такъ сердце и мое всегда

Змiя сiя, ласкавъ, точила;

Но нынѣ, вижу, измѣнила!

ѣрная жена!

Грудь мукъ моя полна.

(Плачетъ.)

ГРОЗНЫЙ

Что льешься, Шигалей, такъ горькихъ слезъ ручьемъ?

Престань, мужайся.

ЯВЛЕНIЕ V

Тѣ же, Бирючъ, держа въ рукахъ письмо, трубитъ въ рогъ, а вслѣдъ за нимъ Розмыслъ

ГРОЗНЫЙ

(ѣвъ на печать письма, Бирючу.)

Я послѣ дамъ отвѣтъ. — Не дожидайся.

(Бирючъ уходитъ.)

Что, Розмыслъ, скажешь мнѣ? Твоя мнѣ вѣсть нужна.

РОЗМЫСЛЪ

ѣ, государь твоей, сiя страна

Мной вся осмотрѣна поганска;

Тверда стѣна казанска!

Къ тому жъ Казанка и Буланъ [9]

Вкругъ обтекаютъ такъ,

ѣ съ Арскихъ вратъ, ко граду нѣтъ проходу,

И онъ

Препятствiй полнъ,

Что весь дубами заваленъ

И стражей вкругъ стрегомъ ногайскаго народу.

ГРОЗНЫЙ

(.)

Иль Русскимъ, думаешь ты, ужъ проходу нѣтъ?

Иду хотя на цѣлый свѣтъ!

РОЗМЫСЛЪ

(Поетъ.)

АРIЯ

Ахъ! Грозный нашъ владыка!

Наукъ коль мощь велика:

Могу я городъ взять.

Вели — и башни возвышенны

На воздухъ подниму;

ѣкамъ теченья дамъ премѣны

И горы брошу въ глубину.

ГРОЗНЫЙ

Зрю, Розмысль, твоего всю важность я обѣта.

Честь должную воздамъ, иль смерть съ восходомъ свѣта.

(.)

ЯВЛЕНIЕ VI

Слышенъ подземный стонъ, трясенiе и стукъ. Тѣ же, Микулинскiй и Серебряный въ смятенiи

МИКУЛИНСКIЙ

Все войско, государь,

ѣсколько внимаетъ,

Что подъ землею завываетъ

Какой-то стонъ, и вся окрестна,

Словесна тварь и безсловесна,

Безмолвствуетъ, дрожитъ.

ѣ кто грозитъ.

СЕРЕБРЯНЫЙ

Слухъ идетъ: за Казанью,

Что къ озеру Кабанью [10],

Изъ горъ выходитъ нѣкiй врагъ иль долъ

Въ пещеру сквозь лѣсовъ отверзту.

Подъ вечеръ, мнятъ, во весь свой долъ

Ложится волъ

Иль змѣй, иль обликъ кроводила,

Бывъ гладенъ, воетъ онъ.

ШИГАЛЕЙ

Знать, жрецъ вѣщалъ о немъ.

МИКУЛИНСКIЙ

ѣ все войско.

СЕРЕБРЯНЫЙ

Мы сердце зря въ царѣ геройско,

Не ужасаемся ни далъ его, ни рогъ.

ГРОЗНЫЙ

ЯВЛЕНIЕ VII

Ударяютъ громы, блистаютъ молнiи, окрестность вся освѣщается отъ безчисленныхъ змѣй огненныхъ, шипящихъ и падающихъ вокругъ чудовища, которое, выглядывая изъ мрачныхъ тучъ, зiяетъ головами льва и дракона. Въ бубны бьютъ тревогу. Воеводы, войски и пѣвцы бѣгутъ изъ разныхъ сторонъ на сцену.

ХОРЪ ПѢВЦОВЪ

Видимъ мы зѣвы

Слышимъ мы ревы

Бурь и громовъ.

ВОЕВОДЫ и ВОЙСКИ

(Бѣгая туда и сюда въ смятенiи.)

ѣ царь нашъ? съ нами

Влождь будь вождей.

ГРОЗНЫЙ

Дѣти! я съ вами

Грудью моей.

Идемъ на змѣя!

ГРОЗНЫЙ

Я впереди.

ВОЙСКИ

ѣя,

Себя, царь, щади;

Смерть гдѣ страшнѣе,

Туда насъ веди!