357. К Ф.И. Васильеву1. Март 1786.
Мил. г-дрь мой, Федор Иванович. Вы, я думаю, удивляетесь, почтеннейший мой благодетель, что долго не имеете ответов на ваши благоприятные и обязательные ко мне письмы.
Имеете причину считать меня человеком неблагодарным и нечувствительным, что я холодно принимаю ваши мне оказанные знаки дружества и одолжения. Но если вы за благо примете мои извинения, то я пред вами прав. Имея от Алексея Ивановича верные сведения, что вы отпущены и непременно будете в Петербурге: то я, можно сказать, что почти нарочно поджидал вас в сем городе; распрощаясь со всеми, медлил до 4-го числа минувшего месяца и наконец ждал в Москве до 26 числа, осведомляясь о приезде вашем всякий день в доме Михаила Матвеевича2, желая видеться с вами и лично поговорить о всех обстоятельствах ваших и моих; но узнав в Москве, что вы пожалованы чином3(с чем вас усерднейше, моего милостивца, поздравляю), предположил, что вы уже в Петербуг не пойдете, пустился в путь и по приезде в Тамбов с первою почтою сие к вам пишу письмо. Начну тем,
1) По уведомлению Алексея Ивановича, старался я узнать, каково ваша посылка принята была: они оба были довольны. Потом полюбопытствовал я расположение мысли о доставлении вам чина и что Алексей Иванович намерен о том просить. Я получил от второго граФа4 отзыв, чтоб Алексий Иванович не трудился и что довольно моего о том уведомления: что в первую перемену вы будете произведены, о чем велено мпе было пересказать Алексею Ивановичу. Я то исполнил, но однако Алексей Иванович сам был и просил, и таким чин вам доставлен. Я не с тем, мой любезный Федор Иванович, пишу к вам, чтоб показать мое участие в исполнении желания вашего, но чтоб изъяснить вам стезю на будущее время, что ваши средства суть наилучшия и что наши с Алексеем Ивановичем старания ничто иное ка по кондаке аллилуя, аллилуя, аллилуя, слава тебе Боже. Николай Алексаидрович5 меня уведомил, что к вам благосклонно расположены: то уже приятелям вашим и нужно было только напомянуть.
6 сделать сие было не только трудно, но и невозможно, то по приезде его в Петербург, и старался я мимоходом шуточным узнать его о том мнение. Но он почти с досадою отозвался, что он своим местом доволен. Потом рассказал всему городу, что я усиливаюсь искать его места, так что при прощании моем с Александром Петровичем Ермоловым спросил он меня, правда ли это, что хочу я поменяться с Иваном Андреевичем. Я, предполагая, что отзыв мой тот же день будет известен вверху, что могут почесть меня недовольным в рассуждении той милости, что я из собственного ко мне щедрого расположения против всех моих сильных неприятелей разведен с Тутолминым и дано мне лучшее прежнего место, то я ответствовал, что я высочайше вверенными мне постами, как не собственными мне вещами, меняться не могу, что я обязан быть благодарным за то, что имею, и быть готовым туды, куды послан, с Иваном же Андреевичем разговор мой был не инак как шуточный.
Словом, он, приехав в Петербург, так струсил, что не смел говорить о происшедшиъ между им неудовольствиях с князь Платоном Степановичем7, а сказывал вину приезда его ту, что он почитает себя обиженным в рассуждении данных прочим губернаторам орденов и что он всеусердно хочет быть кавалером, что бы он иногда и получил, ежели б почтмейстера не трактовал пощечинами, а как не хотел его усильно просить и дать ему пово отзываться, что не по его желанию, а по моему наши перемещения случились, и чтоб сия милость на мой бы один счет была, а не на его, то и рассудил без дальних хлопот я повиноваться моему жребию и ехать в Тамбов, где при первом случае счастливым себя почитаю, что встречен от всех ласково, а паче что примечаю в предложениях моего генерал-губернатора единственно те требования, которые относятся точно к его должности, умеренность в изъяснениях, предоставление должной власти наместническому правлению; то по сие время не имею даже в виду того, что б могло послужить к моему огорчению, но, напужен первым опытом, не смею сказать, что вперед будет.
3) Благодарю вас, милостивого государя, всеусерднейше за попечительное надзирание за деревнями моими; прошу вас и впредь не оставить оные вашими наставлениями и распоряжениями. Я, все вами сделанное принимая за благо, не нахожу нужды освобождать от оброку казанских деревнишек; они, ежели бы и хлеб не родился, имеют те выгоды, что находятся недалеко от города, могут продавать дрова, , поташ и сено и заниматься в городе работою; они таковы, что беспрестанно будут жаловаться на свое состояние и беспокоить вас; но на сие не по отвращению от человеколюбия взирать не должно, а чтоб поноровкою их прихотям не попустить их в сущую праздность. Оброк нетяжел, равен с государственными крестьянами, на коих не смотрят ни на какие недостатки; то и роптать им никакой нет справедливости, да и обстоятельства мои таковы, что по долгам моим платя большие проценты, а не получая верно и малого оброку, дохожу, можно сказать, день от дня до конечного разорения.
по изъясненному вашему ко мне милостивому предприятию, от должности вашей самому отлучиться не можно, да и утруждать о том не смею, а посетить вам казанские бедные деревнишки и труда не стоит, то и намерен я, сколь только скоро можно будет, послать из подчиненных мне в оные нарочного, дабы он самолично освидетельствовал, исполняются ли там мои оставленные письменные приказания, и уведомил бы о всем подробно вас; ибо на одни донесения прикащиков и старост полагаться не можно.
4) Всепокорнейше вас прошу из оброчных моих денег, собранных с казанских деревень, или из каких-либо других тамошних доходов приказать бутырскому старосте отвезть дворянскому губернскому предводителю князь Сергию Борисовичу Болховскому денег по десяти коп. с души, что придется, уповаю, не более рублей 15-ти, исчисляя, как мне помнится, что в Казанской губернии деревень у меня не более полутораста душ.
Примечания
1Брату более известного Алексея Ивановича; см. № 334, прим. 2. Ф. И. был казанским вице-губернатором.
2 Хераскова.
3
4 При этом слове зачеркнуто имя: «Александра Романовича» (Воронцова); но он был старший брат, а 2-й был Семен Ром.
5 Львов.
6
7 Мещерским, генерал-губернатором казанским.