396. От Свистунова. Петрозаводск, 14 апреля 1786.
Христос воскресе. М. г., Г. Р....................1
В удовлетворение вашего любопытства сообщу несколько я и сам вам о здешних обстоятельствах, последовавших по отбытии гг. сенаторов2 о коих я уведомлял вас в прежнем моем письме и послал к вам реестр, какие сведения от правления им поданы были.
Сего апреля 9 ч. Т. И. к нам приехал и был встречен со всею им желаемою почестию; т.е. за 500 верст, в Каргополь, на встретение его выслан был советник; потом, за 25 верст, на первую станцию выслан был другой советник, и к нему ж в сотоварищество выпросился сам волонтером Дмитрий Иванович3, чтобы тем более умножить его ассистенсию. При въезде в город, на градской границе, встречен был комендантом с конвоем и всем купечеством, и в препровождении всей сей свиты, когда показался он в виду города, то началась пушечная кононада и продолжалась во все шествие его до самого , где при выходе из кареты он и с супругою принят был перед крыльцом губернатором и первостепенными чиновниками, и от того так он весел был, что не оставил изъяснить своего удовольствия, что он сделанною ему почестию весьма доволен, и говорил очень много и благосклонно по одиначке почти со всеми здешними чиновниками, окроме меня; меня ж старался и взглядом не удостоить.
На другой день праздника, т.е. в понедельник, званы были на обыденной стол председатели палат и всё советники, а меня именно звать не велел, и такое свое ко мне неблаговоление нарочно велел расславить по всему городу. Подумайте, как он зол и малодушен, какою мелочью мстить мне вздумал, и тогда, когда со стороны моей во всех случаях должная к нему, как к начальнику, почесть соблюдена была, как при встрече, так и в первый день праздника.
Вот каково мое здесь положение: вся чувствуемая им к вам ненависть обратилась на одного меня; ибо изо всего города один только я остался таков же, каков был и при вас. Но это только еще начало его злобы, а что будет вперед, не знаю; а я, к несчастно моему, и поныне не могу еще дождаться моего увольнения.
О Дмитрие ж Ивановиче вам скажу, что нигде, мне кажется, потерять не может: он умеет всячески изогнуться, и везде найти свой хлеб, хотя бы то стоило чести или жизни отца его, и для того он в выигрыше; а я с моим упрямым характером и с стоическим наблюдешем чести везде и вечно должен буду оставаться в проигрыше.
моем положении, видя пред глазами выгодные плоды от перевертливого расположения моего товарища, так еще своенравен остаюсь, что не только чтобы перенять у него, но еще почувствовал к нему такое омерзение, что с чрезвычайным насилием могу принудить себя говорить с ним, где сойдуся. Итак решился все гонения терпеть, доколе Богу угодно будет избавить меня от врагов моих.
Я вам скажу о последнем его поступке: припомните ли вы, что я к вам писал прежде, что он, по отъезде вашем, писал к Т. И., что несчастное преимущество быть советником правления дошло до него так поздно, что он не имел время доказать ему своего усердия, и солгал, что он нашел, при вступлении своем в должность, правление в таком запущении и неустройстве, что не надеется сыскать в себе столько сил, чтобы привесть все в желаемый порядок. Потом, пред приездом гг. сенаторов, Т. И. прислал предложение, какие от правления приготовить им ведомости и сведения для подачи; то тогда они с Сергеем Никитичем4 так встревожились, что он приехал ко мне в дом, и изъясняя, что то предложение вскружило им голову, просил, чтобы я выехал в присутствие и им пособил. Я их послушался, на другой день приехал в правление, положил своею рукою на то предложение резолюцию и от пункта до пункта расписал, кому что сочинить, ибо все по обряду сведения были давно уже при вас еще собраны, за чем и оставалось ему только подписать их, когда они были на бело переписаны. Однакож он не пропустил случая сим воспользоваться, уведомил наперед Т. И., что якобы до прибытия его в правление никаких положенных обрядом сведений собрано не было и что приготовление оных ему стоило чрезвычайного труда; когда ж гг. ревизоры, осмотрев здешние места и изъявя похвалу, донесли Государыне, то вчерась и прислан именной указ на имя наместника, изъявляющий ко всем нам Ея Величества благоволение; то Т. И. при собрании всех, окроме меня, перед обедом, к коему я, как и выше сказал, зван не был, за наместническое правление и подчиненный оному места отнес всю благодарность одному Дмитрию Ивановичу, с таким притом изъяснением, что он считает себя ему одному за то обязанным и что он, по соображению службы нашей, не надеялся, чтобы правление в состоянии было так отлично представить себя ревизорам, и хотя таковая похвала действительное свое основание имела на злобе Т. И. к вам и ко мне и наглой и бесстыдной лжи Дмитрия Ивановича, однако он не только не постыдился при всех принять ее с чрезвычайным утешением, но еще не оставил и тщеславиться ею пред прочими, которых внутреннее течение дел правления неизвестно. Вот как мы теперь розны с ним в наших обстоятельствах: он в чести, а я в гонении.
Теперь я уведомлю вас и о ваших заимодавцах, Баканине и Михееве с товарищем; они, до наступления срока платежа денег в приказ, приходили ко мне и условились между себя в срок взнести все деньги в приказ и взнесли, а к вам отравить нарочного кореспондента своего, дабы он, получа от вас деньги в Тамбове, на оные при Моршанской пристани закупил хлеб и доставила к ним, о чем и сами хотели к вам предварительно писать. Впрочем с искреннейшим моим высокопочитанием и совершеннейшею преданностию остаюсь и проч. всепокорнейшим слугою
Димитрий Свистунов.
Примечания
1 Здесь, для сбережения места, пропущено начало письма, в котором пишущий благодарит за участие в судьбе его, выраженное в письме к новому олонецкому губернатору, Зуеву.
2 Ревизовавших губернии; см. № 387.
3
4