439. От Капниста. Обуховка, 20 июля 1786.
М. г-дрыня моя, в. пр., г-жа веселая губернаторша тамбовская, К.Я.! Любезнейший друг мой, в. пр., г-н веселый губернатор тамбовский, Г.Р.! Здравствуйте, блаженствуйте и многолетствуйте. С несказанным удовольствием читал я ваше письмо, с нарочным посланное. Радовался от всего сердца, слыша, что вы теперь покойны, щастливы и забываете петрозаводскую скуку. Я етим известием сам щастливее стал. Слава Богу, вы избавились от ига. Теперь вам приятнее кажется новое ваше положение. Боже мой! Как бы я полетел к вам, ежели б были крылья! А то нет, привязан к дому и женой, и детьми, и економией, и должностью и делами. Сколько цепей! Но право, думаю, что нетерпение мое всех их разорвет и понесет меня к вам на воскрылиях кибиточных. Понесусь к вам целовать, расцеловать ваши ручки, К. Я., а тебя обнять, переобнять, дорогой губернатор. Видно, что я об вас с великим рвением думаю, что часто вижу вас во сне, но ни разу таъ приятно не видел, как севодни. Казалось, я пришел к вам, встретил К.Я., бросился к ней, расцеловал ее руки и обрадовался до слез и так до слез, что проснувшись, я действительно ощутил себя в слезах. Приятное воображение; когда оно приведется в действо? Тогда, когда я совершенно щастлив буду. Ибо без вас, я чувствую, мне не можно быть совершенно щастливым.
Сказать вам мое житье бытье? Вот оно: душевно отстал я от всяких великосветских замыслов. Съискиваю свое истинное щастие в уединении, в содружестве Сашеньки, в воспитании детей, в созерцании прекраснейшей девственной природы, лелеющей обитель мою, в погружении себя иногда в недро души моей и в воспарении оттуда иногда к Источнику ее и всея твари. Вот мои упражнения душевные.
Руками упражняюсь то в очищении и украшении моего, какого прекраснее и редкие цари имеют, в обозрении хозяйства, в построении нового домика, словом, во всех сельских приятных и, можно сказать, покойных трудах. Часто и, лучше сказать, каждый день мы ходим с Сашенькой прогуливаться в прекрасных при реке Пеле лежащих рощах, водим с собою Ганюшку, на травке ребячимся с ним, то ляжем под густою и расширившею тень и ветви грушею, читаем, беседуем и прочая......Прямо вам сказать, живем щастливо. Ежели бы вы могли оторваться от вашей цепи и приехали видеть нас, то бы удивились и позавидовали верно тишине нашего пустынножития. Но сего удовольствия ожидать нам не возможно. Вы предопределены жертвовать свету. Радуюсь теперь, что нетягостна стала ныне вам сия жертва, что вы жертвуете ему с удовольствием. Будьте благополучны, любезные друзья. Вы того достойны.
К. Я., за , прекрасную силуетку и за прекраснейшую еще корзинку. Мы их получили, и теперь еще повторяем наше благодарение. Я расцеловал работу вашу, признаюсь. Мне казалось, что видя столь прекрасное ваше рукоделье, я вас самую вижу. Но когда я вас самую в самом деле увижу?
Иван Максимович1 поспешил отправить курьера в Рязань, и я потому не успел вместе с ним из Кременчуга к вам писать. Обе комиссии, которую вы мне поручаете, прислать вам варений малороссийских, я с ним говорил, и оба согласно заключили, что до осени конфектов здешных к вам никак прислать нельзя, и что он уж на себя ето принимает. А как вы говорили, что вам нужны волы2, то я вам достану оных пять пар, и препоручу вашему нарочному. О конфектах же постараемся сверх того. Вы не пишете, сколько вам надобно пудов и каких более. Поспешите отписать. И на будущий год возложите точно на меня сию комиссию. Вам станет пуд варенья 12 рублей, т.е. чего стоит пуд сахару здесь, ибо фрукты у меня не покупные, да и за работу ничего не заплачу. Напишите только, сколько вам пудов надобно. Иван Максимович мне сказал о конфектах, что он ето уж зделает, а я, чтоб вам волов прислал: кои и будут присланы. Деньги 118 рублей, о которых пишете, отданы братом Петром Васильевичем Ивану Максимовичу. Он видно позабыл вас об этом уведомить. Года уже два, как отданы. Напишите, сударыня К.Я., сколько пудов вам надобно конфектов. На будущую осень я вам пришлю. А теперь Иван Максимович мне руки связал угодить вам сладостьми.
Иван Максимович уехал в Петербург. Не знаю, как скоро будет назад. Но прошу его поблагодарить за одолжения, которые он по просьбе вашей мне сделал. Он во многих случаях весьма великое мне сделал добро; а наиболее по подряду хлеба, и в прочем весьма, кажется, меня любит, а я не кажется, но действительно весьма его люблю и почитаю.
вам аки тезоименитым своим кланяются; Катенька будет красавица, только не брюнета и тем на вас, сударыня, не похожа; я ее за это не столько люблю, но желаю, чтоб она по крайней мере душею и дарованиями на вас похожа была, а всего больше любезностию. Целую ваши руки, ваши прекрасные руки, с таким жаром, как севодни во сне целовал, тысячу раз и более.
Обнимаю тебя, любезнейший друг Г.Р., дружески. Пишите ко мне, Бога рады (sic), чаще. И письма ваши надписуйте чрез Кременчуг в Сорочинцы, то верно дойдут. Прощайте. Еще слово об стихах. Что твоя, любезный друг, муза делает? Я написал оду на истребление в России названия раба3 и послал ее к Николаю Александровичу для доставления к Государыне. Не знаю, что будет. Посылаю ее тебе. Скажи мне пожалуй твое на нее мнение. Годится ли она? и как в рассуждении прочих моих од? Прощай, теперь. Сашенька вам кланяется. Не пишет затем, что нездорова, а велела мне уверить вас, что она любит вас несказанно и просит, чтобы и вы ее любили.
Примечания
1 Синельников.
2 412 и 434.
3 См. Том I, стр. 276. Эта ода была тогда же напечатана в ., ч. XV.