468. От Грибовского. 17 августа 1786.
В. пр., м. г. Не мог и не осмелился я не писать к в. пр. с отправляющимися в Танбов учителями и не засвидетельствовать при сем случае глубочайшего моего высокопочитания и благодарности к особе вашей. Никогда не престану я говорить, тем более чувствовать соделанное мне от вас. Если бы сыскалась какая-нибудь душа жестокая, которая бы захотела почесть изъявление сих чувств моих лестью, или какими ни есть предосудительными видами, и тем вознамерилась бы лишить меня последнего утешения, утешения сладостного, которое ощущаю я, думая, что в. пр. принимаете слова мои яко жертву и благодарности,— такого недоброжелателя мог бы я уверить в подлинности речей моих, представя ему молодого человека, коего сердце не успело еще закоснеть в грехах, стоящего одною ногою на краю пропасти, до которой довела его неопытность и легкомысленность1, а другую занесшего в оную, чтоб низринуться стремглав; пусть вообразит он живо сие жалостное позорище; притом да представит себе благодетельную руку, которая, не взирая на многократные отражения, удерживает его от погибели с кротостию и человеколюбием, дает ему отечески чувствовать погрешности его и прощает нанесенные ей огорчения.
и если бы благопожелания мои могли совершиться, то никто бы не был в свете благополучнее вас. Ее пр-ву м-вой г-не К.Я. свидетельствую мое всенижайшее высокопочитание, пребывая в прочем с вечною благодарностию и т.д. всенижайший слуга
1 См. № 448, прим. 1.