614. К графу А.А. Безбородко. 3 июля 1788.
Сият-ший граф, м. г. Воздерживался я беспокоить в. с. по здешним обстоятельствам горестными моими письмами, зная обременение ваше государственными делами; но, будучи много оскорблен людьми дурными и безчестными, прерываю терпение и яко к благодетелю моему прибегаю к помощи и защищению.
Учинилось мне известно, а притом из приложенной здесь под № 1 видно, что от председателя здешней гражданской палаты, Чичерина1 послана Ее Императорскому Величеству на жену мою жалоба. Какого она точно содержания, я не знаю; но ежели рассеянному верить слуху, то состоит она в клевете, что якобы жена моя его, Чичерина, жену в компании у дворянина Арапова не токмо бранила, но даже била и выгнала вон. Я не буду в защищение говорить того, что жена моя воспитана в Петербурге; что поведение ее известно многим знатным особам, которое никогда мне стыда не приносило; следовательно и не могла она быть столько буйною, чтоб еще и в чужом доме браниться и драться. Не буду я также подробно изъяснять того, какое в самом деле случилось происшествие съ женою моею в доме Арапова и не была ли она более обижена Чичериною, яко женщиною довольно многим по ее злоязычеству и наглости известною, приехавшею с многою своею партиею в дом Арапова, где была жена моя одна, и принудившею ее своими придирчивыми вопросами к разговору; из чего хотя и произошла между ними размолвка, но ничего однако непристойного не было, что могут хозяин и хозяйка и многие тут бывшие по присяге засвидетельствовать, что жена моя, будучи заведена в отражение Чичериной привязок, повторяла ей только те самые истины, которые незадолго пред тем мужу ее в доме моем, чтоб он унял жену свою злоречить и лгать, выговорены были. Словом, только то донесу: ежели бы и в самом деле жена моя забыла всю пристойность и обидела столь несносно Чичерину, что стоило то утруждать всемилостивейшую Государыню, презря притом благодеяния, расстроенному его, Чичерина, дому мною и женою моею оказанные, от которых он, яко от весьма гласных, отрещися не может; то как сие случилось в бытность в Тамбове Ивана Васильевича, а потому и должна была жалоба прежде дойти до него; ибо хотя проистекла она не из чего иного как из бабьих брязгов; но когда уже вступился муж и простирал жалобу свою даже до престола, следовательно она, яко уже важное дело, должна быть производима своим порядком, от разбирательства которой и от прекращения ссоры, яко главный начальник в городе, не должен был отказаться Иван Васильевич.
к чему его обязывали законы, и не сделался ли я ему ослушным и упорным в законном деле? Ежели же ничего этого не было, то для чего же г.Чичерин, будучи председатель, ведающий законы, принес жалобу свою чрез начальство и места учрежденные прямо ко всемилостивейшей Государыне, а особливо по столь неважному делу, что весьма запрещают законы? Когда же была принесена - от него жалоба Ивану Васильевичу и я начальническое посредничество его, предписанное к прекращению ссор всемилостивейшим манифестом, презрел и его не послушался, то кажется, тогда уже самому Ивану Васильевичу, а не Чичерину должно было довести до сведения престола мою строптивость, мой беспокойный и горячий нрав, которым, будучи не в состоянии ничего другого к бесславию моему сказать, меня упрекают, что я дал волю жене своей обидеть благородную женщину, и яко начальник разрушил тем спокойствие общества и т.п. Личную же обиду Чичериной предоставить бы отыскивать где должно по законам, и мужа ее от таковой дерзновенности приносить прямо к престолу жалобы воздержать; ибо, чаятельно, нигде и в непросвещенных народах того не водится, чтоб женские сплетни разбирали императоры. Но я в пользу Ивана Васильевича убеждаю себя верить, что столь неосновательная жалоба простерта к Ее Императорскому Величеству без его сведения, хотя она и в бытность его в Тамбове отправлена на почту и хотя при сочинении ее был его секретарь; но может быть, что он про нее и не ведал, которую конечно, ежели бы от Чичерина о неудовольствии его был я извещен, без возможного б удовлетворения и без посредства Ивана Васильевича не оставил.
Про ссору же, между дам случившуюся, лично от меня и от хозяина Иван Васильевич знал, и как ничего уважения достойного в ней не заключалось, и я, имея более права быть в неудовольствии за неуважение жены моей, но перенес сию историю сколько можно холодно, посмеявшись только на счет обеих соперниц, то и думал, что она дальнейших следствий иметь не будет. Но как совсем противное тому теперь открывается, то и осмеливаюсь в-му сият-ву, яко благодетелю моему, в защищение мое и чести жены моей представить следующие причины, из коих, как я предполагаю произошла та жалоба:
1) Из приложенной при сем под №2 изволите увидеть, что требовано было, по предложению моему, от всех присутственных месть, в том числе и от гражданской палаты, дабы деньги, следующие в казну, отсыланы были помесячно для хранения в уездное казначейство. Сие г. Чичерину не полюбилось и принято за притеснение для того, что он забирал казенные деньги и пользовался ими, что из приложенной при сем под № 3 некоторою частию усмотреть изволите; ибо не столько забрано было денег, но несравненно более; но когда я свидетельствовал казну в казенной палате, то оные и внесены без огласки в свое место.
2) Из под № 1, кроме рассеваемых вредных чести и непорочности моей слухов о лихоимстве, чего я, не будучи и тению прикосновенен, нимало не ужасаюсь; видно, что жалоба Чичерина сочинена сыном его вообще(sic) с виц губериатором2, экономии директором34; из чего и следует, что соединенная их партия во основание свое имела не иное что, как недоброжелательство и злобу, дабы меня чем нибудь замарать за исполнение долга моего свидетельством в ведомстве казенной палаты денег, и что о найденных там непорядках и похищениях довел я до сведения пр. Сената; ибо мне уже другого средства не оставалось пресечь небрежете обязанности палаты в сохранении казны, яко должности лично со мною сопряженной, за что непосредственно мог я подвергнуться под взыскание, которое свидетельство, учиненное моими уполномоченными, также подборным и тайным определением казенной палаты, г. вице-губернатор хотел опровергнуть, о чем пространно донесено пр. Сенату. Словом, я и сию Чичерина жалобу предполагаю более проистекшею от него же, г. вице-губернатора, дабы и чрез сторонние руки представить меня притеснтелем всех со мною сослужащих и очернить характер мой и даже жены моей, и тем возбудить сожаление о своей мнимой невинности, прикрыть свои непорядки, представить меня несносным и тем самым, как ему давно желается, очистить себе место правителя, каковые скрытые козни и подборы изведали над собою, что здесь довольно известно, и прежде меня бывшие гг. губернаторы5; каковыми он и ныне успел чрез коварных людей расстроить меня с Иваном Васильевичем, которому я никакой основательной причины не подал к его против меня неблагорасположению, и который сам, в бытность здесь гг. сенаторов, трактовал и описывал Ушакова самыми неприятными , чему в. с. уповательно, чрез графа Александра Романовича сами свидетели. От чего же ныне и в чью угодность последовало противное, я не хочу распространяться, ибо подвигоъ моим выдать на провиант для Екатеринославской армии деньги, что уже благосклонно принято и светлейшим князем Григорием Александровичем, и донесением Сенату о неустройстве казенной палаты, кажется, не сделал я присвоения себе незаконной власти: первое по экстренности, а другое по сущему моему долгу. Чему и имею доказательные и не безважные причины, для объяснения которых и осмеливался я чрез всеподданнейшее мое прошение утруждать Ее Императорское Величество о позволения отлучиться мне от должности моей в Петербург, на что и получил чрез его сият. князя Александра Алексеевича высочайший отзыв, чтоб просился я по команде, что конечно и исполнить не премину.
Заключаю горестное письмо сие всепокорнейшею моею просьбою и несумненною надеждою, что расположенное к справедливости и благодеянию в-го сият. сердце войдет в проницательное сострадание моих чувствований и даст мне помощь и случай оправдаться пред высочайшим престолом в клеветах, на меня и на семейство мое нанесенных.
Примечания
1
2 Мих. Ив. Ушаковым.
3 Ефимом Фед. Тозлуковым.
4 Николаем Осиповичем, см. Том III, стр. 756, и Русск. Арх
5 Примечание , приложенное на особом листе к отпуску этого письма: «Записка, сделанная из письма графа (к графу) А.А. Безбородки, со всеми приложениями до речи господа губернаторы, послана при особом письме к Петру Ивановичу Новосильцову июля 3 дня чрез почту. Таковая же записка, как и к П.И. Новосильцову, послана к И.М. Синельникову с курьером Матвеем Хотяновским июля 10 дня, с пополнением от речи: расстроить меня с Иваном Васильевичем следующего: И снискать его к себе благоволение и покровительство, которое, кроме известных вам , ясно уже приметить можно и из предложения его на отношение наместнического правления о сочинении на жену мою жалобы; ибо правление просило его резолюции де о пасквили, как он изъясняет, но о сочинении попом*, и его секретарем той жалобы на рассеянных о губернаторе вредных слухах, о чем бы, ежели не следовать, то по крайней мере допросить бы под присягою откупщика надлежало, дабы яснее удостоверить публику о моей невинности, а не оставлять под сумнением мнимым великодушием, основываясь на манифесте 7 пункте, что кажется совсем к тому нейдет; ибо нельзя того прощать, кто еще в чем не доказан.»
Примечания
* На одном листе с черновою редакциею этого письма набросаны рукой и потом зачеркнуты следующие стихи:
Правдон иль мизантроп, или хотя отшельник,
Дурак или глупец, но только не бездельник,
Поистине ты в них, как модный светский поп,
Что можно пить вино, благословясь, как воду,
Остальные полтора стиха невозможно разобрать.