630. К А.И. Терскому. Тамбов, 11 декабря 1788.
М. г. мой, Аркадий Иванович. Имея несумненные опыты в-го пр. ко мне благорасположения, осмеливаюсь известить о здешних обстоятельствах. Здесь получены два указа из Сената: один, которым требуется от советников ответ, для чего они мне давали справки, в котором прописано, что подан доклад об отрешении меня от должности; а другим наложил Сенат на наместническое правление штраф 17.000 руб. за то, что по указу Сената 6-го департамента и сверх того еще по приговору магистрата, за вексельные претензии, а равно и за открывшиеся казенные взыскания, наложило правление по своей обязанности на имение купца Бородина арест1.
Неправосудия такого, ни по естественным, ни по гражданским законам, и вообразить себе не мог. Я же предохранил ущерб Императорского Величества интереса, могущий последовать от объявления Бородиным себя умышленно банкрутом, да с меня же, по его только одним сказкам, определено взыскать реченную сумму якобы претерпенных им убытков, о коих он только в Сенате объявил, а при исследовании в судебных здесь местах нигде не говорил о том ни слова. Могу сказать, что г. Польнов2 столь наглым сразил меня в угождение Бородина, и я в свое время, как чрезвычайно угнетенный человек, по необходимости должен буду принесть всемилостивейшей Государыне жалобу. Теперь же быть так: когда меня в Петербург для объяснения не отпускают, то власть моего Бога. Я помню Его словеса, который мимо нейдут: «Претерпевый до конца, той спасен будет». Словом, таковые гостинцы от Сената и тому подобные о моем несчастии разглашения, как равно и приезд генерал-губернатора, который, как все здесь твердили, привез с собою мое отрешение, отвергли от меня самых близких ко мне людей и по должности и по приязни, даже и советники правления, бывшие со мною всегда единогласными и всегда мною уважаемые, восстали против меня в самых ничего не значущих делах. Я однако не потерял моего равнодушия и вида моей обязанности. Когда приехал генерал-губернатор, то я ему подал о благополучии губернии рапорт и по силе его предложения список о дворянах, которые по рапортам уездных предводителей к выбору быть обещались.
молву, что велено дворянам назавтра поутру сбираться в доме генерал-губернатора, для открытия выборов, странно мне показалось, что в тот день, т.е. 8 числа, назначен был его предложением только съезд дворянства в губернский город, о чем от правления и публиковано; а когда быть действительно открытию выборов, ни правлению, ни мне никогда от него предписано не было и никакого обряда, как то везде водится, что дают генерал-губернаторы при выборах, не дано же; то и почел я за нужное, яко правитель губернии, о сем не безважном происшествии узнать, дабы не упустить чего либо относящегося к моей должности; а потому и позвал я ввечеру к себе коменданта3, который здесь за неимением городничего, должность оного отправляет. По приезде его, спросил я, правда ли, что велено завтра собраться дворянам в дом генерал-губернатора и что начнутся выборы, и нет ли относительно до меня какого приказания? на что он мне ответствовал, что словесно ему приказано повестить в городе чрез полицию, чтоб завтра в 9 часов собралось к нему в дом дворянство, а купечество в магистрат для выборов, а до меня касающегося приказания он никакого не имеет.
Из такого уведомления не знал я что заключить и не иначе предполагал, что я уже действительно отрешен от должности; ибо везде водится, что при выборах ли, или при других каких отправлениях службы, от главных начальников делаются распоряжения и даются приказания по команде; а я, будучи губернатором, был забыт, и при таковом не безважном случае совсем оставлен без участия. Хотел-было, сказавшись больным, остаться дома. Но подумал, что небытие мое в собрании почтется от публики и в самом деле за отрешение мое, или от начальства за презрение моей должности, и посоветовавшись с почтенными людьми других губерний, прилучившимися у меня, рассудил ехать в назначенное время в дом генерал-губернатора и явиться к нему для принятия его повелений, что я и сделал. Подошед к нему при многих чиновниках и при губернском прокуроре, бывших с ним в одном покое, доложил ему сими словами: «До сведения моего дошло, что сей день назначен для открытия выборов: то не угодно ли будет чего мне поручить?» На что он мне ответствовал, что он все приказания сделал губернскому предводителю и что во мне нет никакой надобности. Услышав таковой не чаянный мною отзыв, поклонился я ему, и не говоря ни одного слова, вышел из собрания.
Поелику же, как я выше сказал, от него никакого предписания правлению дано не было, и когда городовые начать выборы, оставалось в неизвестности, чего я сам в присутствии его сделать не смел, опасаясь, дабы не сочел, что присвоил себе его власть; ибо в конфирмованных 778 года пунктах о выборах, именно возложено назначение сроков на генерал-губернаторов, с другой стороны, не доложась ему промедлить выборы боялся я, что отнесет то к моему упущению, что он (как из приложенного при сем его предложения, № 1, после моего рапорта данного, усмотреть можно) наконец и действительно приписал наместническому правлению, то и решился я письменным (№ 3) просить у него повеления, когда городовые открыть выборы, а чтоб еле сделано было гласно и своим порядком, то с оного рапорта предложил я во известие в наместническое правление, яко в место, управляющее губерниею, дабы я ни в том случае, что не сделал надобному делу упущения, ни в том, что не присвоил его власти, не мог быть после виноватым; ибо из известных вам его донесений Сенату твердо научился я его знать, что он ко всему придирается, лишь бы сделать на мне взыскание. Словом, как я ни поступал осторожно, однако не ушел от его притеснений.
Советники, как выше я сказал, испугались сенатского указа, которым требуются с них ответы за данные мне справки; то и почли означенный рапорт принять за известие за противное генерал-губернатору, и будучи под рукою уграживаемы, подали свое мнение, которое при сем прилагаю (№ 4); а генерал-губернатор, основавшись на оном, хотя оно довольно бестолково, по неизъяснению, какой закон запрещает принимать от меня за известие куда-либо от меня отправленные, ибо все дела мои должны быть правлению известны, пошел с донесением на меня Сенату, изъясняся в своем предложении, которое при сем же прилагаю (№ 5), что он по 86 статье высочайшего учреждения остановляет сие дело. Всяк благоразумный рассудит, что это самая нелепица: как остановлять такое дело, которое никакого производства не имеет? как запрещать принимать то за известие, что он сам более, нежели я, известным чрез свой донос Сенату делает? Я не мог при всех моих огорчениях удержаться от смеху, получа такое предложение.
моего рапорта, чего в самом существе сделать не можно. Что же касается до того, что он в своем предложении под № 1 желает выправить себя, а обвинить правление, для чего оно, по предписанию его 24-го июня, которым только велено было сбираться дворянам к 8-му числу декабря в губернский город, не велело начать того ж числа и по городам выборов: то чрез то сам он себя обличает; ибо ежели тем предложением возложил на правление открыть по городам выборы, о чем хотя в нем ни слова не сказано, а назначен только срок к съезду в губернски город дворянства, то для чего же опять вмешался сам в то, что якобы предписал сделать правлению, приказав сам коменданту начать выбор купечества и мещанства в Тамбове? Равным в ордере своем ко мне, при сем же в приложенном (№ 7), отрицается от того, якобы не говорил мне, что я ненадобен; но самым тем своим отзывом, что он губернскому предводителю все приказал, доказывает, что я ему был ненадобен и что ни до чего меня по моей обязанности допустить не хотел; ибо известно из обряда, на случай выборов в Петербурге изданного, что все чрез губернатора главнокомандующий приказывает и даже чрез него извещает губернского предводителя, когда прибыть ему с дворянством в приуготовленное место для собрания.
Словом, где только малейшая сохраняется пристойность, то, не смотря ни на какую личную вражду, отправляется своим порядком служба; но у нас теперь того нет, и губернатор больше уже здесь не существует. Я с каждым шагом опасаюсь, чтоб не сделали какой привязки. И даже до того загнан и презрен, что весь город до последнего офицера приглашается в дом генерал-губернатора на обеды, на маскарады и на балы, бываемые при случае выборов; но я и Катерина Яковлевна ни в какое публичное собрание не призываемся, и хотя означенные пиры в доме государевом и, можно сказать, от щедрот великия Екатерины устроиваются; но губернатор оных с его женою лишен; напротив того, в торжественные дни, когда назначал я у себя публичное собрание, как то и в нынешний Екатеринин день, то я даже самых моих злодеев всех приглашал; ибо, по моим мыслям, в таковые дни должно оставлять всякие между собою неудовольствия и неприязни. Меня это нимало не трогает; но я удивляюся, что люди, носящие великую доверенность, славящиеся знатным родством и воспитанием, забываются из злобы до такой крайности; ибо не хотел сюды и въезжать до того времени, покуда меня не отрешат; но когда стал в необходимости приехать для выборов, то вот какие творит чудеса.
законов. Пусть подыскивается: это мне делает более чести, что со всем своим домогательством притеснить меня, кроме пустяков, ничего не находит. Но как бы то ни было по нынешнему его донесению, к чему он побудил и прокурора, будет еще у вас новая история и материя для для суждения Сената. И как я, по несчастным опытам, на правосудие его не весьма полагаюсь, то и буду с твердостью ожидать такого странного же заключения, каковое сделано и о требовании моем справок. Я не знаю, право, о чем бы кажется представлять Сенату, тем паче, когда я тот же час исполнил последнее его предложение и по мнению его остановил дело (№ 2); но пусть что угодно делают: я наперед предвижу, найдут что-нибудь, чем винить меня будут; а при таковом. случае всепокорнейше прошу в-го пр., где можно, замолвить меня словом и внушить, что я поистине не заслуживаю такого гонения, которым безвинно все на меня восстали. Впрочем прошу великодушно меня простить, что я обременяю вас такими пустыми и до вас не принадлежащими . Во многих моих письмах изъяснялся я, что ежели я не нахожу там правосудия, где искать его должно, то по крайней мере утешаюся тем, когда мои благодетели удостоверены будут о моей невинности.
Пребываю с отличным высокопочитанием и таковою же преданностию и проч.
Примечания
1 582 и 587.
2
3 Булдакова; см. № 600.