Ода на смерть генерал-аншефа Бибикова
Тебя ль оплакивать я должен? О Бибиков, какой удар! Тебе ли кипарисны лозы И миро я на гроб несу? Едва успел тебя познати, Уже лишился роком лютым! Погиб с печали разум мой. Когда твои доброты вспомню, Сердечны разверзаю раны И вновь терплю твою я смерть. Твои заслуги и почтенье К тебе, от всей твоей страны, Уже стократно боле стоят, Как нежели тебя забыть. У всех, достоинства кто любит, Твой образ в мысли будет вечен: Внемли! се муз несется стон: Военна добродетель тужит, Минерва с Россами крушится; Любовь, мой плач твердит: увы! Не показать мое искусство, Я здесь теперь пишу стихи, И рифм в печальном слоге нет здесь; Но вздох, но знак, но чувство лишь Того тебе благодаренья, В моем что невместимо сердце, Я здесь изобразить хочу. Пускай о том и все узнают: Я сделал мавзолей сим вечный Из горьких слез моих тебе. Другие чтят одну фортуну; Смотря на прибыли свои, Божественной поэзьи дары Лишь ей одной приносят в честь; Но я пред трон фортуны мира Моих цветов не рассыпаю; Я сыплю их на пепел твой, Желаю только, чтоб сказали: Он, знать, что любит добродетель, Он пишет ей свои стихи. Но смерть твою, герой, прехвальну Живей чтоб мог я описать, Я взял себе все черны тени С тех мест, где твой пресекся век. Не лавр, как прежде, исторгая Прусака, укротил Сармат; Но став своих спаситель стран, В вертепе бедном ты скончался! А сей конец, о! как прекрасен; Он лучше всех земных побед. Воззрев на предстоящих слезных: «Не жаль отца, жены и чад: Воздать любящая заслугам, Российска матерь призрит их; Мне жаль отечество оставить[1]!» ... Ты рек, и рок сомкнул вздыханья; Однако вид казал геройск, Чтоб скоро все низверг ты бедство. Но тут бореи возшумели И разнеслася страшна весть. Пустыни в вретище облеклись[2], Весна преобразилась в мрак, Казань вострепетала в сердце, Упал горящий войнов дух. Спешат писать увещеванья: Мужайтесь, бодрствуйте, — вещают[3]; Но нет тебя ... но нет тебя! Разстроилось победы дело[4]; Сильнее разлилася язва, Скрепился в зверстве Пугачев. Тогда цена твоя позналась Твоих рыданьем сограждан, Успехом хищников российских, Паденьем скорым многих стран. Блажен! рекли все вожди света: Он в лучши дни живот оставил, Когда о нем жалеют все! В следы счастливый победитель Несет проклятье за собою, Защитник жалость по себе. Подвижники усердной службы Отечеству по самый гроб, Когда имеют в воздаянье Себе всегдашню похвалу; То вожди будущи и войны Российских стран победоносных, Взрастив, как мы, лавровый лес, Сбирайтесь чтить того вы память, Сносите в честь тому вы розы, Кого зреть тщились короли[5]. Он был искусный вождь на бранях, Совета муж, любитель муз, Отечества ревнитель твердый, Блюститель веры, правды друг, Почтен монархиней за службу, За дар ума, за добродетель, За честность духа своего; Он зло стерть в подвиге скончался. Вы, ветры, ныне вейте тише! Священный почивает прах. 1774 |
Примечания В. Грота
В І-м Томе (стр. 16) уже напечатаны с надлежащими объяснениями позднейшие редакции этой оды, написанной Державиным вскоре по получении известия о кончине Бибикова (ум. 9 апреля 1774 г. в Бугульме). Здесь помещается только первоначальный текст ея с примечаниями самого Державина, в том виде, как они появились в перепечатываемой нами книжке.
Ода На смерть Бибикова — одна из всех Читалагайских од — включена поэтом в собрание его сочинений. Конечно он сохранил ее не столько потому, что она удалась ему лучше других (она потребовала изменения многих стихов и целых строф), сколько из желания передать потомству это вылившееся у него из души, искреннее и простое выражение любви и благодарности к вельможе, который был одним из украшений века Екатерины.
1. «Сии слова самые те, которые сказаны покойным при конце его, когда бывшие с ним стали представлять ему, чтоб он просил монархиню о неоставлении семьи его».
2. «Сочинитель был в то время в пустынях некоторых тружеников, которые в знак своего сокрушения надели на себя волосяныя рубахи, сие есть вретище, и, сочиня пост, молили о душе его».
3. «Преемник Бибикова, генерал-поручик Щербатов, отдавая покойному справедливость, писал к некоторым в своих повелениях, чтоб не ослабевали в делах своих, услыша о кончине толь любезнаго и достойнаго предводителя».
4. «Татищевское сражение, разсыпало было всю дерзость бунтующих, но после смерти сего мужа Пугачев нашел время паки прийти в силу».
нами в первый раз: он пропущен даже в тех изданиях, где помещены остальные Читалагайские оды.