Ода на день рождения ея величества
СОЧИНЕННАЯ
ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ И БУНТА 1774 ГОДА.
Се красный день, твой новый год;
А ты еще не утружденна,
Еще ни в чем не упражненна,
Кроме побед, доброт, щедрот,
Кроме, чтоб милость нам являти
И час потерянным считати
Без милосердиев твоих.
Любовь и удивленье света,
Что делал Петр, Елисавета;
Твой век, Екатерина, — их!
Се новый путь блистать лучам,
Тебе в безсмертие стремиться,
Еще превыше возноситься,
С тобою восходить и нам.
Но, в яры дни теперь вздыхая,
Дней прошлых кротость вспоминая,
Ужель не ждать их вспять с небес?
Эх! можно ль в оном сумневаться
И льзя ли Россу удержаться
От пения твоих чудес !
Младая муза, вспрянь, бодрись,
И Эвр как, крыла простирая,
Полеты стрел предускоряя,
Дерзай, теки, стремись, несись,
И в быстром вихре скоропарном,
В теченьи солнца светозарном,
Приближь к нему свой орлий взор,
Сдержи его крутизн в вершине,
На самой выспренней стремнине
Пловущих синих, светлых гор.
Сдержи и рцы: о князь планет,
Веществ чувствительных живитель,
Цветов, весны, зарей родитель,
Светило, льюще душу в свет!
Со лучезарной колесницы
Весь день низводишь ты зеницы
На росский небу равный край;
Не в гнев тебе, царю златому, —
Равен ли солнцу ты другому,
Кем светел Норд? Скажи, вещай!
Разжженный как в горну халкид[1],
Таков тут сын Латонин зрится,
В лице багряным цветом рдится
И свой желает скрыти стыд.
Трясет горящими кудрями
И жарких бьет коней возжами,
Претечь их нудит горизонт.
Пустившися с высока юга,
Всего эмпира чрез полкруга,
В единый миг он скрылся в понт.
Когда б средь варварства ночей
Еще, монархиня, мы жили,
Мы в солнца чин тебя б вместили,
Поставя правдой вымысл сей;
Но, днесь уж Ольгой освященны,
Тобою паче просвещенны,
Мы баснями тебя не чтим;
А если к оным прибегаем,
Живей лишь мысль представить чаем,
В тебе его что образ зрим.
От век горящий Окиян
Возвешен в тверди сей над нами,
Дабы светящими реками
Земных он был лампада стран:
Так ты, во блещущей короне,
На боголепном предков троне,
Екатерина, — росский свет:
Ты нам премудростью сияешь
И ею там ты озаряешь,
Где с мраком лед борьбу ведет.
Любезный зрак как светит сей,
Как зрим его перед глазами,
Безвредными тогда стезями
Мы ходим средь своих путей:
Так ясный день твое владенье,
Твои доброты — охраненье
От всех нам зол в стране твоей:
Законы, казни всей вселенной
Не могут жизни дать блаженной,
Как благ один пример царей.
Полезной всюду теплотой
Оно плоды произрастает,
Богатых с скудными питает
И всяку плоть живит собой:
Так ты героев награждаешь
И купно бедным помогаешь
Во воспитаньи оных чад.
Торги, художества, науки,
За милости воздевши руки,
Тебя одну благодарят[2].
Оно обилием лучей
Ползущих тварей оживляет:
Твоя рука нам поднимает
Из пыли верженных детей.
Ha зданья зданья все мемфисски
Тебе поставим в обелиски,
Благодаренья мал то знак:
Носили горы исполины,
А человека, взяв из глины,
Один лишь Бог соделал так.
Когда угрюмых облак сонм
Хотят лицо его покрыти,
Оно, дни ясны продолжити
Зажегши пар, бросает гром:
В завидших нашему покою
Победоносною войною
Перун и ты пустила свой.
Уже пламеноносны стрелы
Ниспали в вражески пределы,
Стеснившись, как туман густой.
Уже, как зык в лесах ловцов
Елениц робких ужасает,
Срацын так слух один сражает,
Монархиня, твоих полков.
Доколь в них молнии летают,
Они уж то в триумф считают,
Где если бег им жизнь спасет:
Господь твоей помощник воле.
Не будет несть земля их боле
И память с шумом их минет.
Но скопы жирных, черных туч
Как солнце жаром разрывает,
Желанный дождь всем проливает,
Журчащих вод сугубить ключ:
Так ты всем матерь равна буди.
Враги, монархиня, те ж люди:
Ударь еще и разжени,
Но с тем, чтоб милость к ним пролити,
В свое владенье покорити,
Как нас, покоить их в сени.
Как нас всегда храня собой,
Покроя орлими крылами,
Златыми осчастливя днями,
Весь мир возвесели тобой;
Тобой борей зефиром будет,
Злодейство злобствовать забудет,
Сокроет зависть яд в себе;
Приидут царие вселенны,
Твоею славой восхищенны,
Учиться царствовать к тебе[3].
Тогда ни вран на трупе жить,
Ни волки течь к телам стадами
Не будут, насыщаясь нами,
За снедь царей благодарить:
Не будут жатвы поплененны,
Не будут села попаленны,
Не прольет Пугачев кровей.
Твоя кротчайшая природа
Утешит все страны народа,
Коль будет в власти все твоей.
Ужель на сей один конец
Все твари только и созданны,
Вели чтоб брани непрестанны?
О Боже благ, щедрот Отец!
Не льзя ль из хаоса злосчастьев
Нам свет Тебе соделать счастьев
И слезы наши отереть?
Подай, да царствует едина
Над светом всем Екатерина:
Им должен тот, кто благ, владеть.
Ея и благ и кроток дух:
Пришельцев сенью та покрыла,
От казни винных свободила,
Она нам щит от сильных рук:
Кого ж, кроме ея, Содетель,
Твою прославить добродетель
Пошлешь к исправе Ты людей?
Удвой ей гром, спасай вселенну,
Везде от злобы утесненну,
И воцари ее над ней.
1774
Вариант, рукопись
Между стр. 11 и 12:
Но в новых звуках чтоб побед
Возвысить глас свой паче лир,
О Муза! пролетай в эфир,
Взирай триумфов прежних след,
Дабы, тем тя воображая,
В сей вести радость умножая,
Громчай воскликнуть: с нами Бог!
Срацыны, знайте, покоряйтесь,
Что день, то грома дожидайтесь:
Сотрем, сразим, ваш свержем рог.
Сугубый жар мой дух вознес;
Я зрю с востока в север хладный
Византски рыщут скимны гладны,
Но тут их Росс как серн разнес.
Как только слух един зарницы
Заслышат нощи хищны птицы,
Спешат, разсеясь, по норам;
Так имем тут твоим единым,
Монархиня, в бою взгласимым,
Средь фурий враг хребет нам дал.
Где Порты злость на нас? где яд?
Где конники-тристаты яры?
Где злобой дышущи янчары?
В глазах их огнь, средь сердца ад;
В кинжалах молнию зрю скору,
Но в Россе каждом вижу гору:
Сперва стоит, недвижно ждет,
Потом несется, подавляет
И пыль лишь только оставляет
Вослед себя, где их сотрет.
Из зефра вихрь как став крутящ,
В свирепстве бурном пролетая,
Матерый дуб принагибая,
К себе его упорств незрящ,
На кедр, что твердостью гордится
И быт не преломимым мнится,
Напал, подул, — пошел лишь треск,
И лес, за ним стоящ, свалился.
Уж вихор в путь свой устремился
Явить еще где силы блеск.
Из лона мирных дней так Росс,
Врагом ко мести принужденный,
В военну бурю устремленньй,
Возстал, пошел, огонь понес,
Являя страшну всем судьбину,
Преклонну жизнь дарит Хотину,
Его себе покорность зрящ;
Бендеры горды в прах стрясает;
От страху Крым весь упадает...
Летит еще, побед ищащ.
Еще ль, Силистрия, стоишь,
Когда за брег дунайск в дорогу
Занес свою Румянцов ногу?
Еще ль, как ступит, не слетишь?
Не дай лишь, небо, ты преграды,
Стамбульской ждем тотчас осады,
Сорвем верхи Вятарских[4] гор.
Не зрилось Росса где и вида,
От Даго за столпы Алкида,
Его днесь блещет меч и взор.
Кто знает Россов грудь и дух,
Екатерины мудрость, твердость,
Не счел бы тот в неимоверность,
На целый свет пошли б хоть вдруг!
Когда нас правда воружает,
Когда нас должность провождает,
Любовь к отечеству велит,
Когда мы веру защищаем
И Бога в помощи взираем,
Так кто нам свой поставит щит?
Пернатый спутник грома стрел,
Не Зевсом, но Петром рожденных,
Тобой, богиня, изощренных,
Орел российский возлетел,
Прострясь от нощи в день крылами,
Парит Марморы над морями,
Взирает добычи своей
И вдруг, как плинф[5] летящ из пращи,
Спустившись с визгом в понт ярящий,
Он рвет драконы средь зыбей.
Уже пронзен, окровавлен,
Когтьми растерзан как носами,
Преядовитыми зубами
Вотще к защите ополчен,
Поддержан мочью над волнами,
Трясет и бездной и брегами
И с ревом рвется от вреда;
Взнесен на землю, издыхает,
Орел чудовище снедает:
Се кости моет уж вода.
К брегам с пучины флот врагов
Так снес, чрез страшных жерл удары,
В морях блистатель молний ярый,
По имю, по делам Орлов.
Тут с волн в плеяды дым стеснился,
Луцфер как град летущ валился,
По искрам твердь и хлябь текла;
Еще, еще чесменски волны,
Стенанья, зарев грома полны,
Ревут в нас ............ [6]
Стр. 14—16 отсутствуют
Между стр. 17 и 18:
На то ль, на то ль сей только свет,
Чтоб жили в нем рабы, тираны,
Друг друга варварством попраны,
С собою свой носили вред?
Ни тигры тигров не терзают,
Ни львы на львов не нападают,
Себя губит лишь человек:
В скудельной жизни бренной
Он враг себе первостепенный,
Короткий свой коротит век.
|
Примечания В. Грота
Екатерина II родилась 21 апреля 1729 года. Эта ода, в сохранившейся первоначальной рукописи, состоит из гораздо большаго числа строф нежели в книжке Читалагайских од. Мы помещаем ниже в примечаниях пропущенныя в печати места.
1. Халкидон — драгоценный камень, род агата; но здесь халкид то же, что "Халкос" (греч.) = медь.
2. Тебя одну благодарят — Ср. Том I, стр. 147, примеч. 34 к Фелице.
3. См. Том I, стр. 288.
4. Не ошибка ли в тетради, писанной дурным писарским почерком и со многими неверностями?
5. Плинф, или плинфа, церк.-сл. (греч. ???????) — кирпич.