Пени
Достигнул страшный слух ко мне, Что стал ты лжив и лицемерен; В твоей отеческой стране, О льстец! мне сделался неверен. Те нежности, которы мне Являл любви твоей в огне, Во страсти новой погружаешь; О мне не мнишь, не говоришь, Другой любовь свою даришь, Меня совсем позабываешь. Те речи, те слова в устах, Меня которыя ласкали; Те тайны взгляды во очах, Которые меня искали; Те вздохи пламенной любви, Те нежны чувствия в крови, То сердце, что меня любило, Душа, которая жила, Чтоб я душой ея была: Ах! всё, всё, всё мне изменило! Кого ж на свете почитать За справедливого возможно, Когда и ты уж уверять Меня не постыдился ложно? Ты бог мой был, ты клятву дал, Ты ныне клятву ту попрал. О льстец, в злых хитростях отменный! Но нет! не клятве сей Я верила — душе твоей, Судивши по своей влюбленной. К несчастию тому, что мне Ты стал толико вероломен, Любви неистовой в огне, Я слышу, до того нескромен, Что, клятвы, славу, честь На жертву не страшась принесть, Все — говорят — сказал подробно, Как мной любим ты страстно был. Любя, любви кто изменил, В том сердце все на злость способно. А кто один хоть только раз Бессовестен быть смел душею, Тот всякий день, тот всякий час Быть может вечно вреден ею. Так ты, так ты таков-то лют! — Ах нет! — Средь самых тех минут, Когда тебя я ненавижу, Когда тобою скорбь терплю, С тобой я твой порок люблю, В тебе еще все прелесть вижу. Мой свет! коль ты ко мне простыл, Когда тебе угодно стало, Чтоб сердце, кое ты любил, Тебя уж больше не прельщало: Так в те мне скучные часы, Как зришь уж не во мне красы, Не мне приятностьми лаская, Сидишь с прелестницей своей, Отраду дай душе моей, Меня хоть в мыслях вображая. Представь уста — отколь любовь Любовными ты пил устами; Представь глаза — миг каждый вновь Отколь мой жар ты зрел очами; Вообрази тот вид лица, Что всех тебе царей венца И всей приятней был вселенной. — Ах! вид, тот вид уже не сей: Лишенная любви твоей, Я зрю себя всего лишенной. Жалей о мне — и за любовь Оставленной твоей любезной, Прошу, не проливай ты кровь, Одной пожертвуй каплей слезной, Поплачь и потужи стеня, Иль хоть обманывай меня: Скажи, что ты нелицемерен, Скажи — и прекрати злой слух. Дражайший мой любовник, друг! Коль можно, сделайся мне верен. 1772 |
Комментарий Я. Грота
Это послание к изменившему любовнику, написанное, как сообщает Державин в своих Объяснениях, по просьбе одной дамы, находится в старейшей рукописи его (1776 г.) между 19-ю любовными песнями, но там не имеет заглавия и содержит много стихов, впоследствии исправленных. Из всех стихотворений упомянутой тетради это одно включено им после в собрание его сочинений (1808, ч. III, CVI). Ср. у Сумарокова две песни того же содержания: