Письмо к супругу в Новый 1780 год
Двенадцать почти лет, дражайший мой супруг, Как страстным пламенем к тебе возжжен мой дух, — Двенадцать почти лет, как я тобой плененна. И всякий день и час в тебя я вновь влюбленна; Ho что я говорю — двенадцать только лет? He с самых ли тех пор, как я узнала свет, He с самых ли пелен, со дня как я родилась, В супруги я тебе судьбой определилась? Конечно, это так! Едва я стала жить, Уж мне назначено тебя было любить; Лишь чувства нежныя развертываться стали, Желания мои лишь счастия взалкали, Уж некий тайный глас в груди моей вещал, Любовником тебя, супругом называл! He знала я тебя, но я тебя искала; He зрела я тебя, но зреть тебя желала. Вообразя красы вселенныя мечтой, Творила из красот я милый образ твой И, будучи всегда уж оным наполненна, He ведавши тебя, была в тебя влюбленна. Средь пышностей двора, среди его богатств, Средь прелестей его, среди его приятств, Средь множества мущин прекрасных, знаменитных, Цветущих младостью, умами отменитых, При счастьи моего и знатности отца, Блистаючи везде и побеждаючи сердца[1], При случаях, как все, мне все любовь вдыхало, Душе моей тебя, тебя не доставало. Никто не силен был то сердце победить, Которое тебя готовилось любить. Ни чьи достоинства, к пленению удобны, С супругом мысленным мне не были подобны. Предстал лишь только ты, — как некий сильный бог, Единым взглядом мне ты чувства все возжог! Супруга моего, которого искала, В речах твоих, в чертах, в поступках я узнала, И сердце нежное сказало : «это он!» Рассудок не велел приять любви закон: He воспротивилась всесильной я судьбине. Ты руку мою взял, ты любишь мя доныне! О, коль я счастлива, любезный мой, тобой! Завиден всем женам, я мышлю, жребий мой! К тебе единому любовию возжженна, К единому тебе всем чувством прилепленна, В улыбке, в радости, в восторгах, вне себя, He насыщаючись смотреньем на тебя, Я мышлю иногда, возле тебя седяща, Весь разум мой к тебе, всю душу устремяща: Ах! еслиб не было угодно то судьбе, Чтоб сопряженной быть на вечность мне тебе; Когда бы счастие тебя не украшало И блеску титлами тебе не приобщало; Когда бы в участи ты самой низкой был, В непроницательном когда б ты мраке жил, А я бы, зрев тебя, твое бы сердце знала, К другому б, не к тебе, любовию сгарала, He знала б истинных достоинств оценить, He добродетель бы должна была любить, — Какого б счастия на свете я лишилась! В порочной пышности презренна б находилась! А ты, всех благ моих и радостей творец, Супруг дражайший мой, любовник, друг, отец… О! соберитесь все вы, имена священны: В одно название вы мной совокупленны, Да страсти я моей, любви моей равно, Из всех ему имян соделаю одно: Любезный мой супруг! … ты знаешь то конечно Как любят матери детей своих сердечно; Чего ж в сей новый год я пожелаю им? Да могут следовать ввек по стезям твоим! Какого блага им хощу, да наградятся? Лишь в добродетели умеют пусть влюбляться. В седой коль старости в них[2] выше человек: Укрась еще ты свой, укрась ты ими век! 1780 |
Комментарий Я. Грота
Это послание от имени дамы сохранилось в единственном, отдельном и современном сочинению, списке руки самого Державина, с поправками его же почерка. О назначении стихов этих можно догадываться по одному месту Записок его (Р. Б., стр. 124). Говоря о своих близких отношениях к дому начальника своего, генерал-прокурора князя Вяземского (по службе в сенате с 1777 г.), Державин так выражается о себе : «Словом, он был некоторого рода любимцем сего весьма уважаемаго дома … Для княгини писал стихи похвальные в честь ея супруга, хотя на счет ея страсти и привязанности к нему не весьма справедливые, ибо они знали модное искусство давать друг другу свободу». Князь Александр Алексеевич Вяземский (род. 1727, ум. 1793) почти во все царствование Екатерины II, около 30-и лет, заведывал важнейшими внутренними делами. Он был женат на княжне Елене Никитишне Трубецкой (род. 1745, ум. 1832). По первым стихам послания выходит, что они вступили в брак в 1768 году, когда ему был 41, а ей 23 года.