Шествие по Волхову российской Амфитриты
Что сияет от заката В полнощь полудневный свет? Средь багряна сткляна злата Кто по Волхову плывет? Полк Тритонов трубит в трубы, Рыб на дне сребрится бег, Пляшут холмы, скачут дубы, С плеском рук бежит вслед брег[1] И шумят струи жемчужны! Посидон ли с Амфитритой Озирает ход то рек, Чтоб, судами став покрытой, Он довольство всюду влек? Иль Прекраса перевозит В Выбутск Игоря в ладье[2], Огнь к себе любви в нем множит, Жжет и сердце им свое? Сколь красы с геройством дружны! Нет, — не древних див картина Удивляет смертных взгляд; Шествует Екатерина Co Георгом в Петроград! Ладогона[3] зрю сурова; Снего-блещущи власы Он взбугря чела седова, Из-под длани на красы Взор стремит звезды полночной. Как? гласит: Екатерина! Вновь мне блещет божество? Имя, весть о ней едина — Мне восторг и торжество! Рек — и, взор к прекрасной дщери Осклабляя, подал знак, Чтоб ее весть понта в двери, — И Нева, преклонши зрак, В град ведет преузорочный. Петрополь встает на встречу; Башни всходят из-под волн. He Славенска внемлю вечу[4], Слышу Муз афинских звон. Вижу, мраморы, граниты Богу взносятся на храм; За заслуги знамениты В память вождям и царям Зрю кумиры изваянны. Вижу, Севера столица Как цветник меж рек цветет, — В свете всех градов царица, И ея прекрасней нет! Бельт в безмолвии зерцало Держит пред ея лицем, Чтобы прелестьми блистало И вдали народам всем, Как румяный отблеск зарьный. Вижу лентии летучи Разноцветны по судам; Лес пришел из мачт дремучий К камнетесанным брегам. Вижу пристаней цепь, зданий, Торжищ, стогнов чистоту, Злачных рощ, путей, гуляний Блеск, богатство, красоту, Красоте царя подобну! Меж народа там он зрится, Как отец между детей; Но здесь молния стремится От его в строях мечей, И отзыв его перуна Уж трясет среду земну[5]: Он, избрав днесь вождя юна, На рогатую Луну Повелел вести брань злобну. Феникс сей, из праха отча Встав, парит во звездный круг; Гордость, зависть, злоба, молча В нем признав воинскии дух, Защищать Стамбул престанут, В Азию Магмет уйдет. Вновь Эллады лиры грянут, И почтит тогда весь свет Александра алтарями. Но доколе совершится Древний сей пророчий глас, Норда царь тем веселится, Что меж льдов растет Парнасс; Что художества, науки, Расцветав в его тени, На него простерши руки, Славословят щедры дни И венец сулят с звездами. Но всех лучше украшений Милосердья алтари; Дух мой полн там восхищений, Где равны богам цари: Вижу вдов, сирот притворы, Рукоделья юнош, дев, За болящими призоры И всех нив благих посев Зрю Марииной рукою! Вижу дом весь благодатный, Братьев, сестр — божеств собор, Тихий нрав и, как приятный Луч, Елисаветин взор! Поспешай к нам, Амфитрита, Россов всех утешь сердца, Да душой орла — повита Будет юна дух птенца, Нам рожденного тобою. Июнь 1810 |
Комментарий Я. Грота
Писано на Званке в июне месяце по поводу проезда водою из Твери в Петербург великой княгини Екатерины Павловны с супругом, принцем Георгием Ольденбургским, генерал-губернатором новгородским, тверским и ярославским. Через несколько времени, 18 августа, родился в Павловске старший сын их, Александр (ум. 4 ноября 1829). Напечатано 1816 года в ч. V, XXXI; первоначально же в Соч. и перев. росс. акад., ч. V (1811), стр. 155, и в Чт. в Бес. люб. р. сл. 1811 г., кн. II, № 1, стр. 53; там эта пьеса помещена в Рассуждении о лирич. поэзии, как пример разнообразия в картинах.
1. С плеском рук бежит вслед брег. — Подражание стиху Ломоносова: «Брега Невы руками плещут», который повторяется у него, с некоторым изменением, в разных местах (см. Том I нашего изд., стр. 149.)
2. В Выбутск Игоря в ладье. — По преданию, великая княгиня Ольга жила прежде в выбутской веси близ Пскова и была перевозчицей. Под именем Прекрасы является она и в драматическом сочинении Екатерины II: Начальное управление Олега (см. Том I, стр. XXIX и 477).
3. Ладогона зрю сурова. — В Ладогоне поэт олицетворяет Ладожское озеро, которое в другом месте названо у него Ладог (см. ниже, под 1813 г., стихотворение Новогородский волхв Злогор). Наши прежние писатели не стеснялись в обращении с собственными именами и свободно урезывали или удлиняли их, или переменяли в них ударение, когда находили это нужным: так скандинавские Валкирии у Екатерины и у Державина являются Валками (см. Том II, стр. 272); так у Батюшкова шведский водопад Троллгетта обратился в Троллетану (см. его отрывок Воспоминания в старой орфографии Воспоминания).
4. He Славенска внемлю вечу и проч. — По Иоакимовой летописи и сказаниям 17-го века, Славенск был древний город, основанный на Волхове правнуком Иафетовым, Славеном. Петрополь — название, часто встречающееся уже у Ломоносова. Бельтом Державин называет Балтийское море (ср. Том І, стр. 159, и дополн. примеч. к ней в конце настоящего Тома).
Ник. Мих. Каменский, молодой генерал, незадолго перед тем прославившийся своими подвигами в Пруссии и в Финляндии. Он был сын фельдмаршала, Михаила Федотовича (см. Том II, стр. 608 и 644), и потому-то поэт ниже называет его фениксом, восставшим из праха отча.