НА ВОЗВРАЩЕНИЕ ГРАФА ЗУБОВА ИЗ ПЕРСИИ
Цель нашей жизни цель к покою:
Кого же разум почитает
По самой истине счастливым?
Не тех ли, что, челом к звездам Превознесяся горделивым, Мечтают быть равны богам; Что в пурпуре и на престоле Превыше смертных восседят? Иль тех, что в хижине, в юдоле, Смиренно на соломе спят?
Кто при конце своих ристаний
О юный вождь! сверша походы,
Ты зрел, как ясною порою
Ты видел, Каспий, протягаясь,
Ты видел, как во тьме секутся
Ты домы зрел царей, вселенну
По быстром персов покореньи
В тебе я Александра чтил!
О! вспомни, как в том восхищенья,
Остался ты! и та прекрасна
Приди ты к ним! Иль уклонися
Кто был на тысяще сраженьях
И не тужи по снам прелестным,
Мечтавшимся очам твоим: Они прошли и возвратятся; Пройти вновь могут, и прийти.
1797 |
Примечания
На возвращение графа Зубова из Персии (стр. 255). Впервые «Друг просвещения», 1804, № 9, стр. 187, под заглавием «На возвращение из Персии чрез Кавказские горы графа В. А. Зубова, 1797 года». Печ. по Изд. 1808 г., т. 2, стр. 86. О В. А. Зубове см. выше, стр. 420. По вступлении на престол Павла I поход на Персию был остановлен, а Зубовым было приказано жить безвыездно в своих деревнях. Местные власти должны были регулярно докладывать о них и о тех, кто к ним приезжает, Тайной канцелярии. Поводом для сочинения оды послужил случай, описанный в Об. Д. (672). Князь С. Ф. Голицын (17481810) напомнил Державину об оде «На покорение Дербента», «сказав, что уже теперь герой его не есть Александр и что он уже льстить теперь не найдет за выгодное себе; он (Державин. В. З.) ему ответствовал, что в рассуждении достоинства он никогда не переменяет мыслей и никому не льстит, а пишет истину, что его сердце чувствует. Это неправда, ответствовал Голицын, нынче ему не напишешь. Вы увидите. Поехав домой, сочинил сию оду в то время, когда Зубов был в совершенном гонении, которая хотя и не была напечатана, но в списке у многих была, несмотря на неблагорасположение императора к Зубову». Поводом для опубликования оды была, по-видимому, смерть Зубова (1804). Некоторые мысли первых строф оды отчасти являются подражанием Горацию. Две строфы этой оды («О юный вождь, сверша походы...» и «Ты зрел, как ясною порою...») Пушкин привел в примечаниях к «Кавказскому пленнику», предварив следующими словами: «Державин в превосходной своей оде графу Зубову первый изобразил в следующих строфах дикие картины Кавказа...» (Полное собрание сочинений, т. 4. М. Л., 1949, стр. 132133).
Трезубцем бьет по кораблям. Каспийское море представлено в образе Нептуна.
Внизу, вверху ты видел все. «Зубов пошел на знатную степень при дворе из весьма незнатного дворянского состояния, то ему были известны и народ и двор» (Об. Д., 672).
И как в вратах железных... В тебе я Александра чтил! «Дербент у персиян называется вратами железными, под коим именем Александр Великий (Македонский. В. З.) его завоевал» (Об. Д., 672).
Смотри, я рек, триумф минуту, А добродетель век живет. «На покорение Дербента», в строфе 5 которой Державин предостерегал Зубова от гордости и призывал к добродетели; здесь же Державин «и напоминает то, говоря, что пророчество его сбылось» (Об. Д., 672).
И был в вельможе человек. В. А. Зубов «говорил и выслушивал всякого с откровенным сердцем, не так, как брат его, любимец императрицы» (т. е. П. А. Зубов) (Об. Д., 672).
Учиться никогда не поздно. Будучи в немилости, «Валериан просился в чужие край, дабы в путешествиях чему-нибудь научиться» (Об. Д., 673).
Исправь поступки юных лет. «Он был весьма расточительный человек и пристрастен к женщинам, коих часто переменял» (Об. Д., 673).
Тот ближе был к тому покою, К которому мы все идем. После этих строк в «Друге просвещения» непосредственно следовало четверостишие Державина, посвященное смерти Зубова и заключавшее оду:
Комментарий Я. Грота
В дни счастия Валериана Зубова (род. 1771, ум. 1804) Державин приветствовал его стихами К Красавцу (Том I, стр. 604) и На покорение Дербента (там же, стр. 743). С кончиною Екатерины II положение этого баловня судьбы изменилось. «Счастье с грозным смехом повернуло к нему свой хребет»: император Павел, совершенно отказавшись от всякого желания завоевания[14], послал ему несколько орденов для раздачи его подчиненным и отдельные приказания полковым командирам возвратиться с своими полками в пределы России. Зубову приходилось оставаться в лагере одному: он отправился вслед за своею армией и по прибытии в Петербург подал в отставку; получив приказание жить под присмотром в своих деревнях, он поселился в Курляндии, где ему принадлежали почти все имения прежних герцогов[15]. Поводом к сочинению этой оды был разговор Державина при дворе с князем С. Ф. Голицыным (см. Том I, стр. 223 и следд.), который, упрекнув Державина одой на взятие Дербента, заметил, что уж теперь герой его не Александр и что льстить не было бы никакой выгоды. Державин отвечал, что в рассуждении достоинства он никогда не переменяет мыслей и никому не льстит, а пишет по внушению своего сердца. — «Это неправда», возразил Голицын: «нынче ему не напишешь». — «Вы увидите», сказал Державин и, приехав домой, сочинил эту оду. Хотя стихи его и не были тогда напечатаны, но они в списках находились у многих, не смотря на то, что Зубов был в совершенной опале (Об. Д.).
В печати появились они не прежде 1804 г.: ими открывается сентябрская книжка Друга просвещения за этот год (ч. III, стр. 187), где они помещены с подписью Державин, под заглавием: На возвращение из Персии чрез Кавказские горы графа В. А. Зубова, 1797 года. В издании 1808 см. ч. II, XXIII.
Значение рисунков: «1) Дуновением какого-то ветра колесо Фортуны полетело под гору. Разум показывает событие сего частого феномена; но Мужество, объемлющее Премудрость, равнодушно смотрит на случайное явление. 2) Каменная гора, под дискосом праведного солнца, незыблемо среди колеблющего (sic) моря покоится, как твердого свойства человек в житейских переменах» (Об. Д.). Как видно из тетради, писанной рукою Капниста, вместо этих рисунков предполагались два другие следующего содержания: «1) Переправа российского войска чрез реку Кур, на который случай есть эстамп. Местоположение самое дикое: горы, до половины покрытые облаками, из которых извиваются молнии; над крутизнами висящие леса и проч. 2) Внизу изобразить Фортуну на ея колесе, которая отворотила лицо в сторону.»
1. Смиренно на соломе спят. — Первая строфа составляет отчасти подражание 16-й оде II-й книги Горация; ту же оду перелагал и Дмитриев (см. его Соч., М. 1818, ч. I, стр. 40, где однакож ссылка на Горация сделана совершенно неверно). У Дмитриева так начинается 2-я строфа:
«При старости и жизни в цвете Всегда в отраду нам покой». Начало оды в подлиннике: «Otium Divos rogat in patenti Prensus Aegaeo, simul atra nubes Condidit lunam» и проч. В переводе же г. Фета: «Просит покоя с небес, кто трепещет Моря Эгейскаго камней подводных и т. д. Просит покоя средь битвы Фракия, Просят Мидийцы, колчан за спиною»...
В 2-й и 3-й строфе у Державина развита мысль, встречающаяся также у Горация в известной оде Лицинию (ср. Том I, стр. 490):
«Златую избрал кто посредственность на долю, Тот будет презирать, покоен до конца, Лачугу грязную и пышную неволю Завидного дворца» (кн. II, ода 10 в перев. г. Фета).
Держися лучше середины,
с соответствующим примечанием (ср. там же стр. 491).
3. Прошел ты с воинством Кавказ. — Уже и Ломоносов в своих картинах России иногда упоминает Кавказ; но Державин первый из русских писателей обрисовал несколькими крупными чертами тамошнюю природу, которая после так часто вдохновляла наших поэтов и повествователей. Образы, здесь начертанные, может статься, были переданы ему в рассказах самого Зубова. Ср. стихотворение Пушкина Кавказ (1829).
4. И глас его гремит в горах. — Гоголь, в своей блестящей характеристике Державина, выписывает последние пять стихов этой строфы и говорит: «Тут, казалось, хотел создаться зримо образ старца Каспия, но потерялся в каком-то духовном незримом очертании: ухо слышит один гул гремящего моря, и вместе с седыми власами старца подъемлется волос на голове самого читателя, пораженного суровым величием картины» (Сочинения и письма Н. В. Гоголя, т. III, стр. 442).
5. Огромных змей стога кишат. — Между Каспийским морем и Испаганью есть место, почти непроходимое от множества змей, и потому называемое Змеиным полем (Об. Д).
6. Внизу, вверху ты видел все. — Зубов возвысился из незнатного дворянского рода и потому знал не только двор, но и низшие слои общества (Об. Д).
7. Ты зрел, — и как в Вратах Железных... — Дербент называется по-турецки Темир-Капу, что значит железные врата; персидское же слово Дербент означает загороженный вход (вход в гавань из моря был прежде загражден железною цепью): дер — ср. дверь; бент — ср. binden (H. Ханыков).
8. В тебе я Александра чтил — т. е. Александра Македонского, как завоевателя Персии. Здесь Державин вспоминает свою оду На покорение Дербента (см. выше примеч. 1), в которой было между прочим сказано (строфа 3):
В столетнем старце Дарий зрится, А юный Александр — в тебе.
Гельбиг в Russ. Gunstlinge считает рассказ о столетнем старце недостоверным; но этот рассказ, повторенный и Бантыш-Каменским в его Словаре, основывается на подлинном донесении Зубова, которое мы нашли в копии между бумагами Державина и откуда выписываем относящееся сюда место: «Но един остановил наше стремление, и был то 120-и летний старец, поднесший в начале столетия ключи Дербентской крепости Петру Великому Первому. Оруженосец Екатерины Второй те же ключи от того же старца принял 10-го мая 1796 года».
9. А добродетель век живет. — В этом и предыдущем стихе передано содержание всей 5-й строфы оды На покорение Дербента:
Но знай: как светлый метеор, Так блеск триумфов пролетает; Почти тогда ж и исчезает, Коль скоро удивляет взор; А добродетели святыя, Как в небе звезды, век горят.
10. Объятия друзей своих. — «Сей граф Зубов был человек снисходительный: говорил и выслушивал всякого с откровенным сердцем, не так, как брат его, любимец императрицы, несравненно старших, почтеннейших себя людей принимал весьма гордо, не удостоивая иногда и преклонением головы» (Об. Д.; ср. Том I, стр. 600). О В. А. Зубове Жихарев в «Дневнике студента» (Записки Соврем., стр. 302): говорит «Зубов знал во всем меру, был человек отличных свойств, необыкновенно умен и такой сердечной доброты, что невольно привлекал к себе любовь всех, его знавших. И не даром Державин в то время, когда Зубов впал в опалу и возвращен из Персии, написал к нему одну из прелестнейших своих од, в которой встречаются такие глубокомысленные и доказывающие необыкновенное знание человеческого сердца стихи, как например и проч.» (Здесь выписаны строфы 10 и 11 этой оды, при чем последние два стиха отмечены курсивом).
в котором Державин выразился довольно сходно об учении. По словам Булгарина, граф Вас. Вас. Орлов-Денисов, вступив в службу на 12-м году от рождения, не знал ничего, кроме русской грамоты. «Державин любил графа... и, узнав, что он не в состоянии платить учителям на дому, присоветовал ему вступить в пансион, сказав, что учиться никогда и нигде не стыдно». Граф, будучи уже войсковым старшиною, действительно стал ходить в частный пансион и узнал между прочим языки французский и немецкий (Восп. Б., ч. III, стр. 296).
12. Еще горит его звезда. — Хотя Суворов в первое время царствования Павла был также в опале и жил в своем имении (селе Кончанском) близ Боровичей, однакож Державин предугадывал, что полководца ожидают новые подвиги (Об. Д.). О причине опалы Суворова см. ниже, под этим же годом, пьесу К Лире.
13. К которому мы все идем. — В Друге просвещ., где настоящая ода в первый раз была напечатана (см. выше примеч. 1), к концу ея прибавлено четырехстишие по поводу случившейся незадолго перед тем кончины В. Зубова:
Пришел теперь к сему покою И ты, прекрасный человек; Когда б толь славною стезею И мой пресекся век!
Перед подписью имени поэта означен день смерти Зубова: 21 июня 1804 г. (он умер в Курляндии).
Уже и вождь, ногой железной Ступавший Александра в след, Прекрасный человек, любезный, Луч бедных, — блещет между звезд.
14. Подлинные слова из одного рескрипта (Ист. войны в 1799 г., Спб. 1852, т. I, стр. 23).