Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "В"

1. Изображение Фелицы

Входимость: 1. Размер: 27кб.

Часть текста: Так тиху, важну, благородну Ты поступь напиши ее. Коричными чело власами, А перлом перси осени; Премудрость и любовь устами, Как розы дышат, изъясни. Представь в лице ее геройство, В очах величие души; Премилосердо нежно свойство И снисхожденье напиши. Не позабудь приятность в нраве И кроткий глас ее речей; Во всей изобрази ты славе Владычицу души моей. Одень в доспехи, в брони златы И в мужество ее красы, Чтоб шлем блистал на ней пернатый, Зефиры веяли власы; Чтоб конь под ней главой крутился И бурно брозды опенял; Чтоб Норд седый ей удивился И обладать собой избрал. Избрал, и, падши на колена, Поднес бы скиптр ей и венец; Она, мольбой его смягченна И став владычицей сердец, Бесстрашно б узы разрешила Издревле скованных цепьми, Свободой бы рабов пленила И нарекла себе детьми. Престол ее на скандинавских, Камчатских и златых горах, От стран таймурских до кубанских Поставь на сорок двух столпах; Как восемь бы зерцал стояли Ее великие моря; С полнеба звезды освещали, Вокруг — багряная заря. Средь дивного сего чертога И велелепной высоты В величестве, в сияньи бога Ее изобрази мне ты; Чтоб, сшед с престола, подавала Скрыжаль заповед е й святых; Чтобы вселенна принимала Глас божий, глас природы в них. Чтоб дики люди, отдаленны, Покрыты шерстью, чешуей, Пернатых перьем испещренны, Одеты листьем и корой, Сошедшися к ее престолу И кротких вняв законов глас, По желто-смуглым лицам долу Струили токи слез из глаз. Струили б слезы и, блаженство Своих проразумея дней, Забыли бы свое равенство И были все подвластны ей: Финн в море...

2. Объяснения на сочинения Державина. Часть 4.

Входимость: 1. Размер: 40кб.

Часть текста: на казачьей лошади или кляче, по обыкновению своему был неприхотлив в кушаньи и часто едал сухари; в стуже и в "ное без всякого покрова так, как бы себя закаливал подобно стали; спал на соломе или на сене, вставал на заре, а когда надобно было еще и прежде ночные делать экспедиции на неприятеля, то сам кричал петухом, дабы показать, что скоро заря и что надобно идти в назначенный им марш; тогда он в приказах своих отдавал, чтоб по первому крику петухов выступали. Обыкновенно он предводительствовал небольшим числом войск, и горстью россиян побеждал превосходное число неприятелей. Быть везде первым в мужестве строгом. - Никто столько не отличался истинным мужеством, как он, и побеждал шутками зависть, потому что притворялся, нарочно делая разные проказы, дабы над ним смеялись и, считая его дураком, менее бы ему завидовали. Ибо почти что при самой смерти, когда случился разговор о Наполеоне при нем, когда его называли великим полководцем, то он слабым голосом сказал: "Тот не велик еще, кого таковым почитают". - Злобу штыком: он более всего употреблял в военных действиях сие орудие, так жестоко поступая с неприятелями, что его почитали варваром; но он свои на то имел причины, которые, может быть, более в нем означивали человеколюбие, нежели в других пощада и мягкосердие, ибо он говорил, что надо в неприятеля вперить ужас, то он поскорее покорится и тем пресечется кровопролитие, а поступая с снисхождением, продолжишь только войну чрез многие годы, в которые более прольется крови, нежели в одном ужасном поражении. Рок низлагать молитвой и богом. - Он весьма был благочестивый человек и...

3. Эпистола к генералу Михельсону на защищение Казани

Входимость: 1. Размер: 23кб.

Часть текста: Которой спас ты жизнь, с которой снял ты узы. Хоть лучше тебе хвал, что я тобой дышу[1], Но в благодарность я сие к тебе пишу, Котору чувствую в душе нелицемерной За подвиги твои, за труд твой пребезмерной, Опасность что презря, ты в помощь нам притек И кремль[2] освободил кровавых сильных рек. Казански жители, едиными устами, Признательны тебе и сердцем и душами: Не хочет за живот кто свой благодарить, Не стоит жизни тот, не должен в свете жить. Пускай прах Бибиков возносится слезами[3]: При жизни как своей почтен он был хвалами, Пускай составит псальм и днесь ему не лесть, Но искренность сама и истина и честь, Что был отечества он пламенный любитель, Что был монархине он ревностный служитель, Что был министр и вождь, судья, отец и друг, Кому и вражеский был тайно предан дух: Его прибытьем здесь вострепетала злоба[4], Была что скрытая, мрачнее с язвой гроба. Его един обрат[5], его един здесь взгляд Крамолу обуздал и обессилил яд. В пределы буйности то тотчас разнеслося, Что воинство ему на хищников далося[6]. Он меры предприял и вождев разрядил; Казалось, что тогда ж он злобу победил. Начало положил к концу благополучну И кончил свою жизнь, с победой неразлучну. Пускай ему сердца и души дают дань, И помнит вздохами, с пролитьем слез, Казань. Утрату чувствует вся в нем пускай Россия; Достоин Бибиков есть жертвы таковыя. Пускай Голицыну[7] в искусстве и труде По правде похвалы разносятся везде: Сквозь степи, снег, прошел бураны он...

4. Персей и Андромеда

Входимость: 1. Размер: 8кб.

Часть текста: горюч, И рдяным заревом понт синий обагряют. За громом громы ударяют, Освечивая в тьме бездонну ада дверь, Из коей дивий вол, иль преисподний зверь, Стальночешуйчатый, крылатый, Серпокохтистый, двурогатый, С наполненным зубов ножей, разверстым ртом, Стоящим на хребте щетинным тростником, С горящими, как угль, кровавыми глазами, От коих по водам огнь стелется струями, Между раздавшихся восп е ненных валов, Как остров между стен, меж синих льда бугров Восстал, плывет, на брег заносит лапы мшисты, Колеблет холм кремнистый Прикосновением одним. Прочь ропщущи бегут гнетомы волны им. Печальная страна Вокруг молчит, Из облаков луна Чуть-чуть глядит; Чуть дышат ветерки, Чуть слышен стон Царевниной тоски Сквозь смертный сон; Никто ей не дерзает Защитой быть: Чудовище зияет, Идет сглотить. Но внемлет плач и стон Зевес Везде без помощи несчастных. Вскрыл вежди он очес И всемогущий скиптр судеб всевластных Подъял. — И се герой С Олимпа на коне крылатом, Как быстро облако, блестяще златом, Летит на дол, на бой, Избавить страждущую деву; Уже не внемлет он его гортани реву, Ни свисту бурных крыл, ни зареву очей, Ни ужасу рогов, ни остроте кохтей, Ни жалу, издали смертельный яд точащу, Всё в трепет приводящу. Но, светлы звезды как чрез сине небо рея, Так стрелы быстрые, копье стремит на змея. Частая сеча меча Сильна, могуща плеча, Стали о плиты стуча, Ночью блеща, как свеча, Эхо за эхами мча, Гулы сугубят, звуча. Уж чувствует дракон, что сил его превыше Небесна воя мочь; Он станов и тся будто тише И удаляется коварно прочь; Но, кольцами склубясь, вдруг с яростию злою, О бездны опершись изгибистым хвостом, До звезд восстав, как дуб, ветвистою главою, Он сердце раздробить рогатым адским лбом У витязя мечтает; Бросается — и вспять от молний упадает Священного меча, Чуть движа по земле свой труп, в крови влача. От воя зверя вкруг вздрогнули черны враны, Шумит их в дебрях крик: сокрыло море раны, Но чермна кровь его по пенным вод буграм Как...

5. Записки из известных всем произшествиев и подлинных дел. 6. По отлучении от губернаторства до определения в статс-секретари, а потом в сенаторы, и в разныя министерския должности

Входимость: 1. Размер: 157кб.

Часть текста: от губернаторства до определения в статс-секретари, а потом в сенаторы, и в разныя министерския должности Приехав в Москву, помнится, в Рождественский пост (1788), явился в Сенат 1 , нашел дело еще не докладыванным. Сколько ни просил о том, но все отлагали день за день, отговариваясь, что сенатор князь Петр Михайлович Волхонский за болезнию не въезжает в присутствие. Надобно знать, что сей князь Волхонский родня князя Вяземскаго и был пред тем обер-прокурором при московских Сената департаментах, то и находился у всех, по тем связям, как у больших, так и малых чинов сенатских, в великом уважении. Никто против его не смел говорить и обер-прокурор князь Гагарин, от котораго зависело приказать предложить дело к слушанию, сколько был ни прошен, ничего не предпринимал. Протекло уже 6 месяцев, Державин шатался по Москве праздно и видел, что такая проволочка единственно происходит из угождения князя Вяземскаго, потому что, не находя его ни в чем винным, отдаляли оправдание, дабы не подпасть самим под гнев Императрицы. Наконец он нерешимостию наскучил и как въезж был в дом князя Волхонскаго и довольно ему знаком, водя с ним в бытность его в Петербурге хлеб и соль: то, приехав в один день к нему, просил с ним переговору в его кабинете. Князь не мог от сего отговориться. Державин начал ему говорить: "Вы, слава Богу, князь, сколько я вижу, здоровы, но в Сенат въезжать...